С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ » МБУК Семикаракорского района «Межпоселенческая центральная библиотека»
Библиотека » Краеведение » С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

МБУК Семикаракорского района «МЦБ»
имени Виталия Александровича Закруткина

Просмотр изображения

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

Восстание С.Т. Разина

 

В 1667-1671 годах на юге России шло восстание под предводительством С.Т. Разина. В ноябре 1669 года Степан Разин с 1,5 тысячи казаков ввернулся из волжско-каспийского похода и остановился зимовать в Кагальнике - «меж Кагалъника и Ведерникова сделали город земляной» (это недалеко от нас, возле Константиновска).

В начале 1671 года ходили слухи, что С.Т. Разин «хочет построить городок на устье Данца Северского в Раздорах, чтобы никаких людей з запасом и з дровами сверху не пропустить и Черкаской бы городок выморить». Но 9 апреля 1671 года против повстанцев выступило войско во главе с войсковым атаманом К.Я. Яковлевым и направилось в Кагальник, 14 апреля захватило его. Согласно царской грамоте, городок взяли приступом и сожгли, а Разина захватили в плен.

Иоганн Юстус Марций, живший в то время в России и бывший очевидцем крестьянской войны, в 1674 году так писал о казни Разина:  «Ему сначала отрубили руки, а затем ноги. Он с такой стойкостью перенёс эти удары, что не проронил ни стона, не выказал какого-либо знак боли на лице. Он был так непреклонен, что не только не пожелал смирить свою гордыню,  но не побоялся и более тяжких мучений. Лишённый рук и ног, он увидел своего закованного в цепи брата, приведённого на место казни. И он выкрикнул, сохранив выражение на лице и голос, как у обычного человека:  «Молчи, собака!..»».

Другое свидетельство есть в бумагах  секретаря Нидерландского посольства Бальтазара Койэта:  брат Разина, Фрол, сломленный пытками, выкрикнул перед казнью «государево слово», извещая таким образом, что ему ведома государственная тайна,  открыть которую можно лишь царю. Исполнение казни было приостановлено. В архивах сохранились «расспросные речи» (протоколы допросов) Фрола Разина:  «Как он-де, Стенька, хотел идти вверх к Царицыну, в дому у него никого нет. И он-де все свои письма, что были ему присланы откуда ни есть, и всякие, что у него были, забрав и поклав в кувшин денежной и засмоля, закопал в землю на острову реки Дону, на урочище на Прорве, под вербою. А та-де верба крива посерёдке, а около её густые вербы, а того-де острова вкруг версты две или три».

            Есть в архивах и продолжение этой истории. Вскоре после показаний Фрола на Дон были посланы с особым поручением царский стольник полковник Григорий Касогов и дьяк  Андрей  Богданов. Ехали они вместе с возвращавшимся из Москвы в Черкасск крёстным отцом Степана Разина  –  атаманом Войска Донского  Корнилой Яковлевым Ходневым, выдавшим ранее своего крестника.  Направлялись они к урочищу Прорва (названному так по прорвавшемуся из прежнего донского русла протоку) «для сыску воровских писем, про которые  сказал вор Фролка Разин».

            По итогам поездки в записной книге московского стола Разрядного приказа под номером семнадцатым появилась запись, что «тех писем искали накрепко с выборными донскими казаками и под многими вербами копали и щупали, но не сыскали». Фрола ещё пытали, позже, через пять лет, казнили.

            Так родилась  знаменитая легенда о кладе Степана Разина, упоминается она и во множестве фольклорных произведений: 

 

А то было на Дону-реке,

Что на пpоpвe — на урочище.

Богатырь ли то, удал  казак

Хоронил  в земле узорочье...

То узорочье арменьское,

То узорочье бухарское —

Грабежом-разбоем взятое,

Кровью черною замарано,

В костяной ларец положено.

А и был тот костяной ларец

Схожий  видом со царь-городом:

Башни, теремы  и церкови

Под косой вербой досель лежат...

 

            В существование разинского клада и многие годы спустя верили не только официальные круги России, но и Ирана, поскольку в состав клада входили и драгоценности,  привезённые казаками из Персидского похода, и персы надеялись на возвращение хотя бы части захваченных разинцами богатств.

            Очень многие (историки, археологи, краеведы и т.п.) не сомневаются в существовании разинского клада. Некоторые исследователи считают, что клад не обязательно спрятан на острове  –  есть масса свидетельств о других местах. Вероятность же того, что клад находится в районе станиц Константиновской и Раздорской, велика. Реже «размещают» клад на острове Буян возле станицы Багаевской.

            Иногда появляются новые неожиданные, детали, касающиеся этой старой истории. Знакомый священник П.И. Артамонов  прислал письмо из Одесской духовной семинарии:   «... в семинарской библиотеке откопал интересную книгу «Монастыри Дона», 1897 года издательства, один ... представляет интерес  –  Бекреневский Николаевский монастырь, общежительный, в 150 в. от Новочеркасска, в местности, называемой Бекреневская балка, между Мариинской и Камышовской станицами в 76 от р. Дон...». В конце истории и описи монастыря следует  приписка от руки стиля письма еще тех лет: «В библиотеке  монастыря хранились некоторые документы допроса Степки Разина и его людей».

 

 Азовские походы Петра I.

 

            С конца XVII века начинается экспансия России на юг  –  у нас это азовские походы флота Петра I. В походном журнале Петра I от 1695 года отмечен городок Семикаракоры на левой стороне реки. Во время второго, 1696 г.,  Азовского похода в журнале также запись о станице на левой стороне Дона. В 1699 году записано «прошли город Кочетов на левой стороне, в нем и веселились».

            С этой остановкой в наших местах царя Петра-I, будущего Великого, связывают название хутора Дурной (ныне хутор Жуков),  так он назывался до 1953 года, и так обозначен на старых картах (как вариант встречается название Дурновский). Подтверждений письменных или документальных этим событиям нет, только устная традиция, которую я излагаю в том виде, как слышал.

            На встречу с царём в соответствии с устоявшейся традицией, существующей и в наши дни, для изъявления верноподданнических чувств из соседних населённых пунктов к царю должна была отправиться сборная депутация казаков.

Между тем, отдалённые хутора нашего казачьего юрта, в том числе и нынешний хутор Жуков, были населены старообрядцами. На Дону старообрядческая церковь издавна была сильна. В XIX веке в Области войска Донского последователей «старой» веры в целом насчитывалось около 5% населения. По «Списку населённых мест Области войска Донского по первой всеобщей переписи населения Российской Империи 1897 года» в некоторых населённых пунктах на востоке области число старообрядцев составляло от 10 до 100%. Такая ситуация сохранялась и до последнего времени в хуторах Вислый, Павлов, Шаминка и др. Казаки этих мест, староверы, как себя они называют «люди истинно древлеправославной церкви», считали царя Петра с его церковной реформой чем-то вроде антихриста. Они уклонились от участия во встрече, а в качестве делегата выставили местного дурачка (сейчас таких людей называют «городской сумасшедший» или «деревенский дурачок» в зависимости от местности).

            Пётр, увидев его в депутатах, и заподозрив неладное, устроил расспрос и разгневался. Но, будучи человеком неординарным, отплатил не примитивно, розгами, а с юмором   –  повелел и всему хутору также называться по его делегату  –  Дурной.

            Много позже казаки обращались в Атаманское правление Всевеликого Войска Донского («в главную Войску») с прошением об изменении неблагозвучного имени, но получили отказ с мотивировкой, что такова была царская воля.

 

Во время первого Азовского похода возле Раздор с 11 по 15 июня 1695 года переправлялась русская армия генерала Гордона, здесь же были барки с припасами. Во время второго Азовского похода, в мае 1696 года возле Раздор останавливался флот, шедший из Воронежа в Азов: «в 14 день ... с полночи в 3 часу прошли городок Роздор  – стоит на правой стороне. День и ночь шли парусом и греблею. Полночи стояли для погоды под Роздором».

После неудачной войны с Турцией, по Прутскому мирному договору, Россия не должна была иметь флота в Азовском море. Историческое повествование «Последние годы существования азовского флота» описывает эти события следующим образом (стр. 237-242).

«В то время, когда наступила возможность воспользоваться плодами прежних ошибок и искупить  пятнадцатилетние труды и издержки, случайность войны, на берегах Прута, решило судьбу азовского флота.

Спустя неделю по отступлению неприятеля, турецкий адмирал дал знать Апраксину, что у него находится лицо, прибывшее из русской армии с известием о заключении мира.  Считая это невероятным, Апраксин задержал присланных. На другой день 1 августа, генерал-майор Павлов вручил Апраксину следующий царский указ писанный от Прута 12 июля:

«Понеже, не допуская мы дальнего кровопролития между войсками нашими и турецкими,  согласились…  вечный мир учинить: для довольства в оном миру город Азов с их землями, которые вышереченной области взяты в  прошлой войне, отдать, новопостроенные разорить… »

Вслед за первым указом, Апраксину предписано перевозить в Черкасск все запасы и артиллерию, находящиеся в Таганроге и Азове, первый приготовить к совершенному разорению, а Азов отдать в том виде как был взят в 1696 году; суда, бывшиев этих двух портах, стараться продать  туркам, в случае неудачи сжечь…

Три корабля и 20 мелких судов отведены в Черкасск». 

По другому документу, кроме этих судов «в 1711 г. при сдаче Азова сведены в Черкасск 13 итальянских бригантинов (скампавей)». Далее по тексту «Последние годы…»: «Окончив устройство нового ретраншемента и уменьшив число судов, находившихся в Черкасске разборкою худших, Толстой (бывший губернатор Азова) умер в августе 1713 года. Для заведывания судами, оставшимися в Черкасске, назначен был капитан Мургант и при нём 81 человек матросов и мастеровых. Гонимые извне останки азовского флота и здесь не нашли покойного убежища: в исходе 1714 года войско Донское подало прошение о выводе судов из протока, обмелевшего от их стоянки.  В 1716 году последовал указ об их разломке».

Описные книги 1727 года ещё фиксировали отдельные корабли азовского флота на прежних местах стоянки.  Часть судов были отправлены вверх по Дону и большая часть из них села на мели возле Багаевки, но, видимо, некоторые попали и к нам.

Весной 2000 года в реке Сал в районе второго отделения Донского совхоза (ранее там располагался хутор Вшивый) был найден большой якорь (вес – около 150 кг, высота – 1,8 м), корродированный, местами источен течением воды. Пятью годами ранее, примерно в этом же месте был найден еще один такой же якорь. По мнению специалистов, это якоря с галеры – парусно-гребного судна, раньше такие суда назывались «каторга» («А кораблей и каторг у пристанища под городом стояло с пятьдесят и больше»), и гребли на них невольники, и слово «каторга», как место наказания, произошло от этих судов. Такие же якоря в изобилии находили возле Старочеркасска, сейчас экспозиция из них находится в Аксайском музее.

Можно предположить, что судно было из состава азовской флотилии и по каким-то причинам закончило свой путь на реке Сал, и, видимо, тогда она была проходима для таких галер. Возможно, именно с этим же случаем, связана местная легенда о турецком судне, затонувшем в реке Сал. И, как обычно повествуется в подобных историях, было оно нагружено золотом...

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

С К А З К И   О   К Л А Д А Х

 

«Клад  –  деньги и богатство, положенные в землю,

зарытые; скрытое сокровище.

По народному поверью, клады кладутся с зароком

и даются только тому, кто исполнит зарок.»

                                               В. Даль Толковый словарь.

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

 

            Наиболее древним кладом, по бытующей у нас легенде,  является золотой конь, зарытый на берегу реки. Наша, местная легенда один из многочисленных «пересказов» легенды «о золотых конях». Обилие же вариантов этой легенды свидетельствует о большом возрасте,  –  со временем число «пересказов» растёт.

            Исходная, «классическая », легенда выглядит следующим образом. Во времена, когда Русь стала укрепляться в финале ордынского ига (по видимому, это позднее средневековье,  XIII – XV в.в.), какой-то русский князь (иногда конкретизируют) со своей дружиной совершил удачный набег на столицу Золотой Орды (Сарай-Берке), где захватил две золотые конные скульптуры, изображавшие вставших «на дыбы» коней в натуральную величину. Стояли эти кони у ворот главного входа в столицу Орды.

            На обратном пути, преследуемые погоней, русские не смогли переправить статуи через какую-то реку, а потому зарыли в землю на приметном месте на берегу этой реки и бежали дальше и, настигнутые погоней, пали в неравной битве. Соответственно, лежат эти кони до сих пор, а место то неизвестно.

            По «классической» версии это где-то в верховьях Дона  –  возле Воронежа, на реке Красивая Меча, такой вариант встречается в литературе. Но очень много мест имеют свои варианты этой легенды, и коня (обычно уже одного, а не двух) «размещают»  под Азовом, под Аксаем и т. п.,  –  каждый город имеет «своего» коня. А набег совершают не «храбрые русичи», а казаки.

            Понятно, что у нас есть свой вариант этой легенды: «золотой конь» в ней именуется «золотым жеребёнком» высотой более метра, а закопан на берегу реки Сал, в районе примерно от моста на хутор Слободской до 15 переулка города (тут надо отметить,  что нынешние пруды раньше были озером Узвальным (или Увальным), а ещё раньше это было старое русло Сала), иногда границы района поисков продлевают до моста на хутор Сусат.

            Эта легенда не имеет под собой никаких реальных оснований, не базируется на действительных событиях  –  это только «пересказ на местный манер» более раннего фольклорного произведения. 

            Следующая легенда  –  «о золотой ладье». С предшествующей её роднит место расположения клада  –  тоже территория вблизи устья Сала. В этой легенде речь идёт о судне с каким-то ценным грузом (чаще всего говорят  –  золото),  затонувшем в реке Сал, судно якобы турецкое. Место его нахождения располагают в старом русле Сала, чаще всего в районе 15 переулка, реже в реке Салок (до весны 1917 года это было основное русло Сала) возле городища или немного ниже. Рассказчики добавляют, что турки предлагали их силами и средствами расчистить старое русло, чтобы обнаружить и извлечь это судно. Понятно, что это фантазии. А поводом для рождения легенды могло быть судно, затонувшее в реке в районе хуторов Вшивого, якоря которого гораздо позже были найдены,  –  об этом уже сказано ранее.

            Ещё одним источником этой легенды могут быть древние захоронения в ладьях (лодках), которые иногда открываются рыбакам при обрушении подмываемых крутоярных берегов. В наше время такой случай произошёл с подростками на поздней рыбалке в начале холодов. Вечером обвалился берег, из него выступила наполовину ветхая лодка, но пацаны не были просвещены в плане истории,  замёрзли, и сухая древесина была весьма кстати,  –  лодку разобрали и отправили в костёр… Подробности неизвестны…

            Но следует перейти от кладов легендарных к реальным.

            Среди всего массива разнородных кладов можно выделить один довольно распространённый и повторяющийся тип  –  клады медных пятаков середины XVIII века.  Вес одного такого пятака  –  51,19 г.,  изготовляли их для нужд армии из меди трофейных прусских пушек, из  пуда меди чеканили на 16 рублей пятаков. Самый большой из известных в Ростовской области кладов этого типа  –  состоял примерно из 600 монет, закопанных в деревянной бочке, был найден в 2002 году. Другой, такой же  –  пятаки  в бочонке, ещё раньше был найден в станице Казанской. Такие клады связывают с аспектами экономической жизни, сложившимися в  середине XVIII века. В одном из правительственных  документов того времени признавалось, что  крестьяне «закапывают в землю деньги свои, боясь пустить оные в обращение, боятся богатыми казаться,  боятся, чтобы богатство не навлекло на них гонений и притеснений».  Другой причиной сокрытия медных денег являлся выпуск огромного количества бумажных  –  ассигнаций, введённых в 1796 году правительством Екатерины-II.  Бумажных денег было выпущено более 100 млн. рублей, это были деньги с принудительным курсом и очень скоро они обесценились, а медные деньги закапывались в землю, замуровывались в стены и т.п..

            Один такой небольшой клад  был найден 09.09.2005 года возле Старой Станицы, к ЮВ от кладбища, там ранее бытовала станица Семикаракорская. В нём было 9 пятикопеечных монет Екатерины-II  прекрасной сохранности в истлевшем кожаном кошеле.

 С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

Забавная история поиска клада в нашей местности описана в периодической печати XIX века.

 В «Донской газете» № 9 за 1877 год опубликована статья L-e-v*а «Из Золотовской станицы (клады)» «... В Крыму живут татары. Они и сказали одному низовому казаку, что у них есть книги их предков; в книгах этих сказано, что вверх по Дону, в ст. Золотовской, есть место «Садки» на котором жили их предки. Место это было резиденцией управителя их шайки и местом для складки всех награбленных драгоценностей, которые и теперь лежат в погребах, что когда кто хочет найти их, должен отмерить три шага на С-В от толстого старинного дуба и рыть».

Казак нашел компаньонов, одного старого немца и местного жителя, и в 1876 г., в конце лета начали рыть с помощью 5-6 рабочих (по 40-50 коп. в день) с разрешения общества. «Через несколько дней можно уже было видеть яму. Вид ее четырехугольный, аршина 4 длины и 1,5 ширины (в пересчёте на современные величины 2,85х1,1 м)... Попадались кирпичи кусками, камни, но более ничего; впрочем говорят, вырыли железный наперсток, черепок с айданчиками и два порожних горшка …»

Почти как у Гоголя в «Заколдованном месте».

В 1892 году И. Сулин, описывая ст. Золотовскую, вновь упоминает эту легенду. (Станицы по Дону. - Донские епархиальные ведомости, 1892, № 8-9).

            История одного клада, найденного у нас, известна подробно и может быть изложена детально.

 

 

Эпиграф:           «Рассказывая вам о силе и присутствии Господа Иисуса Христа,  мы не следовали искусно вымышленным басням. Мы были очевидцами его величия».

                        (1 Тим. 6: 20, 21. 2 Петр. 1: 16)

 

       «Что же до приключения как такового, то,  будучи изложено Петронием или Апулеем, оно не уступило бы самым лучшим  милетским басням.  Нашим современникам далеко до древних  на поприще эпоса и трагедии». 

А. Франс.

 

            Клад «нашёлся» 26 августа 2009 года (в среду) примерно в 18 часов 30 минут.  Было это абсолютно обыденным и не сопровождалось никакими предчувствиями  или знамениями, тайными или явными. Как это было обычно, А., после работы на «Аксинье» (там он был грузчиком),  отправился на поиски  –  искал предметы старины и металлолом. Делал он это часто, практически каждый день (или вечер), места были довольно «исхоженными» и им и предшественниками.  Металлоискатель (X.Terra) был куплен месяца два назад, и теперь  А. осваивал и прибор, и местность. В этот раз он принял на работе некоторое количество «палёной» водки, что на работе тоже было традицией, несмотря на сильную жару. На велосипеде он поехал на место бывшего хутора Понадцовского, там регулярно попадался металлолом  –  результат наличия дач в период «перестройки».  Место этого хутора, относящегося к позднему казачьему периоду, отмечено на старых картах и давно известно всем  «копателям» в округе и,  соответственно, «выбито»до состояния не представляющегося перспективным.

            Поиск А. отличался от других, опытных и умудрённых, тупостью  –  он искал на «старых» местах (это потому, что не знал «новых»)  и  «долбёжничеством»  –  добросовестно копал мусор (свалку  –  это от безразличия).

            В среде поисковиков бытует такое положение:  «новичкам  –  везёт», но это потому, что новички не обременены грузом уже устоявшихся схем поиска и им не следуют, и потому на местах, где уже все побывали, они идут по участкам, которыми пренебрегли предшественники  –  и бывают вознаграждены.

            В «классическом» кладоискательстве такая удача является незаслуженной и называется «заманухой»  –  считается, что судьба подыгрывает начинающим с тем чтобы «поработить» надёжно и окончательно.

            Следует также отметить, что А. после обнаружения клада уверовал, и очень серьёзно, в свою удачливость, даже избранность или прозорливость, хотя вера во что-то  вроде собственной экстрасенсорности у него была всегда.

А. стал копать несколько к северу, по сравнению с местом, традиционно обследуемым копателями, хотя там тоже были старые ямки  –  «закопухи». Место это было крайне неудобным для поиска  –  заросли травы выше пояса и засорённость современным мусором (фольга, алюминиевые пробки и т.п.), но все эти неудобства не стали решающими.

Первой обнаруженной монетой был рубль Екатерины-II, затем ещё рубль и позже 20 копеек. Эти монеты были, по-видимому, «растащены» в результате хозяйственных работ по земле, а затем монеты пошли «стопами». Основная часть монет располагалась на глубине около полуметра. Клад состоял из серебряных монет  –  примерно 100 шт. рублей (при каждом пересчёте получались разные количества) и 14 двадцатикопеечных монет. Большая часть (почти все) были рубли Екатерины-II разных датировок и рисунков.С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

 За исключением трёх рублей, изготовленных на ММД, все остальные  –  СПб. Рубли Анны и Елизаветы были по одному экземпляру, рубли Петра-III  –  два. Большая часть монет была в отличном или очень хорошем состоянии, без следов  длительного обращения. Последняя датировка на монетах  –  1790 год, по-видимому, клад был зарыт в этом году или немного позже. Первоначально монеты были уложены в керамический сосуд из белой глины (такие традиционны для комплексов XVIII в. на низовых казачьих городках) с жёлтой и зелёной поливой, верхняя часть сосуда была утрачена, сосуд расколот. Такие сосуды называли «кубышкой». Часть монет была рассеяна к Ю от места клада и именно эти, рассеянные монеты, позволили его обнаружить.

 С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИС.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

            При более поздних раскопках на этом же месте был найден ещё один рубль и две монеты по 20 коп..

            По ценам «Конроса» 2009 года рубль Е-2 стоил 450 долл. (это минимальная цена на эти монеты в сборнике), 1 руб. Е-2 ММД без шарфа на шее  –  750 долл., 1 руб. Анны  –  500 – 600 долл., 1 руб. Елизаветы  –  500 - 600 долл., 1 руб. П-3 1762 г. СПб НК со шнуровым гуртом  –  2500 долл., монеты двадцатикопеечные  –  от 100 до 125 долл., 1 руб.  Е-2 1766 СПб АШ «грубый чекан»  –  1500 долл.С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

Позже было высказано любопытное замечание по комплектации клада:  несколько необычным является наличие всего двух рублей (по одному) Анны и Елизаветы. По сравнению с рублями Екатерины, эти монеты более крупные  –  25,85 г против 24 г, проба серебра также выше  –  802 против 750, в совокупности это делало такие рубли более дорогими на 12 – 20 копеек. Население обычно придерживало такие рубли как более ценные и, соответственно, в кладах чаще встречаются эти более тяжёлые и ценные монеты. Минимально возможное присутствие  их в кладе (по 1 шт.) возможно связано с тем,  что эти монеты уже закончили или заканчивали  своё обращение, тогда и время формирования клада с одной стороны можно сократить.

            Невозможно придумать причину, по которой здесь в небольшом хуторе, могла оказаться такая огромная по тем временам сумма, с какими событиями связана закладка этого клада.

            Клад, как уже было сказано, обнаружен на территории хутора Понадцовского, ещё раньше здесь же был хутор Фомин.  Клад, видимо, относился к хутору Фомину, он есть на карте Шуберта 1826 г.  –  в пользу этого говорит датировка монет.

Связан клад с внешней опасностью (набеги кочевых народов  –  они ещё были) или с внутренней  (неспокойствие в обществе), или угроза своих же недоброжелателей  –  неизвестно.


            Кто мог быть таким богатым в рядовом хуторе  –  тоже неясно. Возможно, если клад имел какое-то отношение к  хутору Ефремовскому, располагавшемуся в 0,5 – 1 км ниже по течению р. Сал, и которым, вместе с мельницей, владела вдова войскового атамана Ефремова (см. на карте), то на таком уровне такие суммы могли быть в наличии,  –  но это ничем не подтверждается.  В нашей же местности в то время в обращении были почти исключительно медные монеты.

            Клад был, безусловно, значительным:  по числу  –  более 100 монет, по весу  –  около 3 кг серебра, по виду  –  красивые и крупные монеты, и уж тем более по стоимости,   –  на то время она составляла  1,5 – 1,8 млн. руб..

            Видимо, именно значительность и стала причиной быстрого «иссякания» клада как источника денег. То, что в этом тексте  отсутствуют точное число найденных монет, свидетельствует о суетности и несерьёзном подходе  к этой редкой и замечательной находке. Такое отношение  А. объяснял по пословице «первый блин комом», ему добавляли  –  «и последний».

 

продолжение следует...

           


Увидели ошибку в материале? Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter