QR-код адреса статьи

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ


 ПРЕУВЕДОМЛЕНИЕ.

 

 

           Повествование наше будет охватывать очень ограниченную территорию – окрестности города Семикаракорска, в пределах 20 км, но не будет ограничено каким-либо временным или культурным периодом. Речь пойдёт о местной истории, начиная с первых свидетельств пребывания здесь человека – это, видимо, IV тысячелетие до н. э., и до временной границы, которой ещё занимается традиционная археология – до XIV века н.э., уделяя пребывавшим здесь народам столько внимания, сколько позволяют это делать находки и материалы того времени.

            Необходимость в сохранении этой информации и самих материальных объектов существует, т.к. деятельность современного человека, созидательные процессы (распашка земель, устройство прудов, строительство, прокладка дорог, трубопроводов, каналов и т.п.), особенно интенсивные в последнее время, в числе прочего ведут к полному уничтожению материальных свидетельств прошлых  культур, и то, что сохранялось тысячелетиями до нас, станет недосягаемым сейчас или в течение ближайших десятилетий.

            Данная работа имеет скромную задачу  –  изложить информацию о местной истории, с которой автор так или иначе имел дело,  и не ставит цели широкого охвата исторических данных или таких же широких обобщений, не предполагает корректировки существующих исторических теорий или выдвижения новых версий. Некоторые части или фрагменты повествования для читателя могут иметь характер несвязанных переходом  –  это по причине того, что автор избегал пересказа широко известной  и легко доступной исторической информации.

 

 

Глава 1.

 

            Если пойти на юг из города, то после небольшого пологого спуска, откроется необъятное пространство,  – на километры во все стороны протянется однообразная равнина. Степь. Где-то попадалось сравнение: «… ровная как раскрытая ладонь перед глазами».

            Если уйти дальше, позади останется возвышенность, которая огромной подковой охватывает степь с севера и запада. Вдали, на западе, горизонт закроют раздорские холмы, они вползают в степь и быстро понижаются, напоминая лапы с погружёнными в почву когтями, хищно схватившими лицо земли. Оказываешься внутри большой плоской чаши со слегка приподнятыми краями ,  как и представляли себе мир древние, – «в самом центре земного диска». Линия горизонта обычно размывается маревом, и город тает, но не исчезает, в ясную же погоду можно рассмотреть детали даже в Раздорах.

            Летом жизнь в степи только возле воды, или ночью, или под землёй. Вода, у речек, или ручьёв, единственная возможность выжить. Только здесь возможен отдых и длительное пребывание. Здесь ярче краски. Летом воздух сухой и обжигает ноздри – горечь и раздражение. Краски степи неярки, – приглушены и однообразны, ничего выделяющегося нет. Вечер наступает поздно и очень медленно.

            Летом небо светло-голубое, без облаков, и выглядит глубоким и прозрачным, но эта глубина и величие не радуют. Коршун, который обычно висит вверху, иногда взмахивая крыльями, скорее подчёркивает одиночество, чем оживляет пейзаж. Чехов пишет:  «Когда долго, не отрывая глаз, смотришь в глубокое небо, то почему-то мысли и душа сливаются в сознании одиночества. Начинаешь чувствовать себя непоправимо одиноким, и всё то, что считал раньше близким и родным, становится бесконечно далёким и не имеющим цены».

(«Степь»).  В степи обязательно рождаются такие мысли, иногда грустные и светлые, иногда более тёмные и безнадёжные.

            В степи всё живое по одному – в единственном числе и в одиночестве, если же их несколько, то они неотличимы и монотонны. Деревья также редки и одиноки, с жидкой тенью. Для художника это делает пейзаж утончённым  –  «все оттенки охры», человеку обычному не на чем удержать взор, и он повисает…  Развалины, отдельные камни, курганы кажутся уютными…

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

            Зимой жизнь в степи почти умирает. Зимой много хуже, чем летом – стужа и метели, и совсем нет убежища, и еды, и абсолютная уязвимость для любой напасти – природной и человеческой. Бесконечно долгий холод заснеженных полей, облачное низкое небо, стремительные метели, стирающие границу между серым небом и такой же землёй. Древние греки примерно здесь или чуть южнее размещали границу обитаемого мира и считали, что боги Олимпа собрали в этих местах всё худшее, что может быть в природе, положив предел, недоступный для человеческого мужества, любопытства и предприимчивости.  Где-то поблизости от нас располагался и один из входов в их Аид.

            Только весной  степь наполнена жизнью. Степь – главное действующее лицо повествования, люди со своими  культурами  приходят, уходят, меняются и исчезают, в общем-то, бесследно, но степь остаётся, для людей она была всегда.

Необъятная, невообразимая равнина с суровым климатом, когда-либо очень жарко, либо смертельно холодно, с массой контрастов, множеством больших и малых опасностей, рождает только суровый народ с тяжёлой холодной историей и бедностью. Если верить классикам, в степи нет счастливых людей,  –  степь накладывает свой отпечаток на всё человеческое.

Степь равнодушна к людям или, вернее, не знает их, и не хранит памяти ни о нас, ни о наших предшественниках, ходивших и скакавших по степи в течение тысячелетий. Память не сохраняется ни в предметах, ни в людях,  сколько-нибудь долго.

В степи ощущается что-то вроде  законченности, финала, дыхание чего-то  конечного, и, в общем-то, безнадёжности  –  что дальше уже ничего нет, как будто всё, что могло случиться в мире, уже произошло.

Прошлое представлено в нашей жизни довольно часто и разнообразно – в архитектуре старых зданий, предметах старины, музеях, но всегда фрагментами, оно растворено в повседневности и потому привычно и незаметно. Но иногда оно вдруг является огромным загадочным материком почти за порогом дома. И тем неожиданнее это чудо, что обнаруживается оно в рамках привычных явлений и обстановки – шум транспорта, пыльная загородная дорога осенью, редкие люди, занятые хозяйственными делами – и открывается таинственный материк из прошлого – Вселенная кочевника

 

Глава  2.

 

Эпиграф:                    

   Осень остаётся на весь октябрь, а в редкие годы до ноября.

Над головой  изо дня в день видна ясная, строгая синева небес,

по которой (всегда с запада на восток) плывут спокойные

белые корабли облаков с серыми килями.

Днём поднимается неуёмный ветер, он подгоняет вас,

когда вы шагаете по дороге, и под ногами хрустят

невообразимо пёстрые холмики опавших листьев. 

От этого ветра возникает ноющая боль,

но не в костях, а где-то гораздо глубже.

Возможно, он затрагивает в человеческой душе

что-то древнее, некую память о кочевьях и переселеньях,

и та твердит: В путь или погибнешь…

                     С. Кинг. «Судьба Иерусалима».

 

            Древность земли особенно легко ощущается в горах. И.И. Левитан из Финляндии писал А.П. Чехову: «Бродил на днях по горам, скалы совершенно сглаженные, ни одной угловатой формы. Как известно, они сглажены ледниковым периодом  –  значит многими веками, тысячелетиями, и поневоле я задумывался над этим... Века  –  смысл этого слова ведь просто трагичен, века  –  это есть нечто, в котором потонули миллиарды людей, и потонут ещё, и без конца, какой ужас, какое горе! Мысль эта старая. Тщетность, ненужность всего очевидна».

            В степи же чувствуется древность человеческой культуры. Степь была родиной многих относительно молодых народов. При взгляде на невообразимые просторы, на буйную растительность, смену сезонов, кажется, что не может остаться следов на земле, истоптанной копытами, обметённой ветрами и обмытой дождём на протяжении тысячелетий, но следы многочисленны и красноречивы.

            Когда-то поиск следов древней жизни казался безнадёжным и мне. Наши места мало исследованы, ещё меньше известны и популяризированы результаты этих исследований, и потому создаётся впечатление, что здесь ничего и не было, а нынешняя хозяйственная деятельность может это положение увековечить.

            Случилось так, что археологи в наши места наведывались довольно мало. Правда, следует отметить, что донская археология вообще очень молода  –  оформилась она только в 60-е годы ХХ века. Здесь можно сделать небольшое отступление.

 

Археология.

 

            Археология во многом ведёт своё происхождение от кладоискательства, подобно тому, как астрология предшествовала астрономии, а алхимия   –  химии. и т. п..

            А. А. Крылов, в конце XIX века занимавшийся изысканиями в Донской области по поручению Императорского Общества любителей Естествознания,  Антропологии и Этнографии, отмечал, что в станице Семикаракорской ограбление курганов было обычным промыслом, редкий двор обходился без специального металлического щупа, с помощью которого определялся объект варварских раскопок.

            Таким образом, в известном смысле, археологические традиции у нас давние. Это была часть общего явления в России в XIX веке, когда спрос на антикварные материалы был велик, и древние могилы грабились полностью.

            В наше время в окрестностях города Семикаракорска проводились преимущественно спасательные раскопки, это те, которые предшествуют хозяйственной деятельности, грозящей уничтожить археологические объекты. Таких экспедиций было немного: в 1970, 2004 и 2005 годах на территории могильника Салок-1 при строительстве моста, а  затем объездной дороги, и в 2005 году на курганном могильнике Вшивый-V на территории второго отделения Донского совхоза, при строительстве той же дороги. Ещё в 1971-1974 годах  В.С. Флёров проводил исследовательские раскопки Семикаракорского городища.

            Но, несмотря на малое число археологических экспедиций, у нас «отметились»  многие известные археологи. В раскопках 1970 года участвовал В.Е. Максименко, позже он стал доктором исторических наук и занимался сарматами.

            Раскопки 2004-2005 г.г. проводило Археологическое  научно-исследовательское бюро (АНИБ) –  среди археологов это учреждение называют «Вадики»  –  по именам директоров сменивших друг друга, Потапова и Яценко, у обоих было имя Вадим Валерьевич. Другие известные сотрудники этого бюро И.Н. Парусимов и В.П. Глебов. Раскопками кургана Вшивый руководил И.А. Гордин, а среди участников был В.В Алейников.

            Все вышеперечисленные люди являются относительно молодыми, очень авторитетными и перспективными специалистами, как говорил Карлсон, в самом расцвете сил  –  вполне может статься, что кто-то станет «великим».

            В разведке окрестностей города в 2008 году участвовали В.Я. Кияшко  –  признанный патриарх донской археологии, которого считают учителем несколько поколений донских археологов, и А.В. Цыбрий  –  сейчас он председатель «Южархеологии» и почётный член Германского института археологии.

            Следует упомянуть  также В.М. Косяненко, д. и.н., специалиста по меотам, бывшую у нас в 1959 году, когда прокладывали новую трассу на участке Семикаракоры-Сусат, и М.И. Артамонова, в 20-х годах сделавшего первую съёмку Семикаракорского городища, позже он стал директором Государственного Эрмитажа. 

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

 РОИ-2003г. Вшивый-V, курган-1. Центральная бровка. Восточный фас. Рабочий момент. Вид с юго-востока. 

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИС.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

Лето 2005 г.  Яценко В.В., Парусимов И.Н.. Раскопки на могильнике Салок-1

 на карьере объездной дороги.

Август 2004 г.. Раскопки на памятнике Салок-1 (возле Плодопитомника). В.П. Глебов, И.Н. Парусимов, В.В Алейников. Ростовское АНИБ

            Можно ещё вспомнить поиски города Ахаз, отмеченного на многих средневековых картах Европы и подробно описанного З. Герберштейном в «Записках о Московитских делах» (стр. 106), составленных в 1517-1526 гг.:  «… торговый город Ахаз, расположенный на берегу реки Дон, в 4-х днях пути от  Азова и на один день пути  выше устья Северского Донца».

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

1641 г. Карта Таврии Г. Меркатора с обозначением г. Ахаз.

 

     Местоположение города описано очень конкретно  –  на нынешнем острове Куркин, возле станицы Новозолотовской, но он не обнаружен до сих пор. По рассказам некоторых местных жителей, они видели каменную кладку на оголовье острова, но когда эти рассказы попытались подтвердить проверкой, кладки никто не обнаружил. Е.П Савельев, ещё в начале прошлого века, описывал городище возле станицы Золотовской и тоже считал, что это и есть Ахаз. На острове Куркин в летние сезоны 1998-2000 г.г проводились раскопки Экспедицией Новочеркасского исторического комитета под руководством М.И. Крайсветного. Для предварительных разведок использовался георадар  –  самая современная по тем временам аппаратура.

            Несмотря на довольно внушительные масштабы раскопок, использование георадара, большой энтузиазм и серьёзные надежды, результаты всей работы были очень скромны:  нашли довольно много керамики  –  большей частью салтовский импорт, кости животных, несколько железных предметов (обломок косы и наконечник стрелы)  –  в общем-то обычный набор археологического материала на памятниках салтово-маяцкой культуры,  –  эти материалы массовы и есть на всех местонахождениях салтовского периода,  –  исключение составляют строительные материалы и  остатки каких-либо строений из камня.

            Сам М.И. Крайсветный определил открытый объект как городище VIII-X в.в., т. е. хазарского периода и салтовской культуры, и писал, что не берётся утверждать, что обнаруженное городище именно город Ахаз, но, по-видимому, это Золотовское городище, описанное Савельевым. В отношении же города Ахаз поиски можно считать безрезультатными.

            Но, всё же наши места систематически не исследовались. С.А. Плетнёва, крупный специалист по кочевникам, в 1965 году прошла со своей экспедицией несколько сотен километров по реке Сал,  но закончила экспедицию возле х. Кузнецовский. Примерно также  С.И. Лукьяшко, специалист по предскифскому периоду, оставил территорию между Салом, возле его устья, и Доном без внимания. Список таких неудач можно продолжать. Недостаток сложившейся ситуации  –  дефицит информации, а достоинство  -  обилие объектов для исследования, в том числе и полностью пока не известных даже специалистам.

            Археология занимается временем, о котором нет ни письменных источников информации, ни вообще каких-либо документальных свидетельств, исключая археологический материал  –  предметы того времени.

            Следует сказать, что археологические источники, в отличие от письменных, являются не отражением, а частями прошлого, они несут хоть и не полную, но абсолютно непредвзятую информацию, являясь до появления письменности единственным источником знаний о прошлом, а археолог подобен следователю, опоздавшему на место событий на несколько столетий. Большая часть нынешних исторических публикаций представляют собой  умозрительные конструкции, базой которых являются собственные соображения авторов, и такие работы не имеют отношения к историческим фактам. Археология в этом отношении стоит особо  –  её база объективна, хотя и очень ограничена, и если исследователь позволяет себе субъективные интерпретации  –  фантазии по поводу обнаруженного археологического материала, то это становится явным, если вернуться к материалам как первоисточникам. 

            Видов археологических памятников (объектов исследования) немного: погребения и останки жилых мест, встречаются также случайные находки.

 

Погребения.  Курганы.

 

            Погребения бывают одиночными, но обычно это групповые могильники. Для нашей степи с самого начала её заселения (с энеолита  –  переходного периода между каменным и бронзовыми веками) характерен курганный погребальный обряд.

            Курганы  –  у нас самые многочисленные археологические памятники, это обязательный элемент  степного пейзажа. У А.П, Чехова этот мотив встречается очень часто: «Едешь час  –  другой.… Попадается на пути молчаливый старик-курган или каменная баба, поставленная бог ведает кем и когда, бесшумно пролетит над землёй ночная птица, и мало-помалу на память приходят степные легенды» («Степь»).

«Сторожевые и могильные курганы, которые там и сям высились над горизонтом и безграничной степью, глядели сурово и мёртво и в их неподвижности и беззвучии чувствовались века и полное равнодушие к человеку: пройдут ещё тысячи лет, умрут миллиарды людей, а они всё ещё будут стоять, как стояли, нимало не сожалея об умерших, не интересуясь живыми, и ни одна живая душа не будет знать, зачем они стоят и какую степную тайну прячут под собой» («Счастье»).

            Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Франц Гальдер, в своих мемуарах описывает вообще-то те же места гораздо более реалистично: «Внешне местность выглядит довольно плоской и монотонной, бросается в глаза отсутствие деревьев. Однообразие нарушают только водные рубежи….  Встречается обычно небольшая речушка, протекающая в широкой долине в основном с крутыми, обычно танконедоступными берегами. 

… Кругом, куда ни кинь взгляд, простираются бескрайние степи…

Вся  местность просматривается до горизонта, возвышенностей нет. На всей этой местности бросается в глаза только рассеянные по всей Южной России холмы высотой в несколько метров, называемые курганами.  Эта местность производит на сражающихся солдат следующие впечатления:  летом  –  однообразная равнина, ни деревца, ни тени, пыльные дороги и горячие песчаные бури, жара свыше 50, миражи, степные пожары и, что особенно важно, недостаток воды».

            Сооружение курганов  –  явление по масштабам почти космическое. На север они распространяются до лесной зоны, на востоке Евразии курганы найдены на корейском полуострове и в Китае. На юг распространяются до полуострова Декан, на западе граница их распространения проходит где-то в Западной Европе.

            Вначале курганный обряд зародился и широко распространился в степной полосе от севера Балканского полуострова до Алтая. Позже, в эпоху бронзы (5-3 тыс. лет назад), обряд погребения охватил указанные выше территории. Исчезает курганный погребальный обряд с распространением ислама среди кочевников евразийских степей (у нас это примерно 700 лет назад).

Количество курганов в Семикаракорском районе, выявленных и стоящих на учёте, составляет около тысячи. Величина эта, безусловно, неполная  –  большое количество курганов не выявлено и не учтено. Для сравнения: в Ростовской области до недавнего времени  на учёте стояло примерно 5,5 тыс. курганов, реальное же их количество на территории области оценивают в 70 тысяч.

            В каждом из них лежат останки наших далёких предков. В курганах погребения, как правило, не одиночны. После сооружения могильной насыпи, т.е. самого кургана, в разное время туда продолжали производить захоронения  –  делали дополнительные досыпки (чаще всего с южной стороны), либо помещали погребения внутри уже готового кургана (их называют впускными),  Самые последние из них относятся к периоду Гражданской войны.  Для примера: при строительстве объездной дороги в ходе спасательных раскопок кургана Вшивый-V было обнаружено 39 погребений, а на могильнике Салок-1, на правом берегу реки Сал ниже моста  –  63 погребения, от энеолита до Золотой Орды.

            В настоящее время курганы массово разрушаются в ходе хозяйственной и иной деятельности  –  распахиваются, грабятся и т.п.,  даже официальные раскопки ведут к полному уничтожению памятника.  Например, сейчас невозможно точно указать место ни одного из курганов, исчезнувших при строительстве объездной дороги возле города Семикаракорска.

            Археологические памятники, простоявшие тысячелетия, сейчас исчезают бесследно. Между тем даже простая статистика и фиксация точного расположения курганов на местности дают огромную массу информации. Могильники не возводились произвольно  –  была устойчивая традиция их обустройства и расположения  –   разная у разных народов.

            Самые большие курганы (высотой до 10 м) в наших местах относятся к бронзовому веку, малые (высотой около 0,5 метра))  –  поздние:   XII века  –  относятся к половцам,  XIII века  –  к Золотой Орде. У скифов величина кургана напрямую была связана с могуществом и богатством рода.

            У скифов курганы находились под охраной рода  и не могли располагаться у границ владений, строились в местах, скрытых от любопытных.  Поздние кочевники могилы «привязывали» к дорогам  –  хоронили своих покойников «на путях».

            Замечена однозначная корреляция (взаимосвязь) количества курганов с полноводностью ближайших рек, т.е. вблизи небольших пересыхающих рек насыпных могильников меньше всего. Курганы на значительном удалении   –  более одного км от русла рек  –  встречаются крайне редко. Обычными являются случаи сосредоточения курганов вблизи водоточных (с обильными родниками) балок.

            На наших территориях, представляющих равнинную местность, прорезанную речными руслами и сухими балками, по местам размещения курганов можно выделить три вида:

а)  находящиеся по водоразделам, на самых высоких участках местности короткими рядами в линию (более 90% всех курганов располагается на водоразделах);

б)  расположенные на лёссовых плато, группами  –  иногда это продолжение линейного порядка на водоразделах, а также на плато в местах выхода сухих балок.;

в)  обустроенные в долинах рек, в пойме, на нижних террасах  –  одиночные или очень  небольшими группами, здесь могильники располагаются поверх поселений или вблизи от них.

            Такое расположение курганов обусловлено какой-то причиной и  подразумевает какой-то смысл. В самом общем виде расположение курганов вязано с местами расселения или бытования людей, густотой заселённости, пунктами какой-либо специфической активной деятельности, с древними (возможно, первыми) дорогами. Там, где цепи курганов пересекают русла рек, могут обозначиться броды и переправы. Если цепи курганов следуют вдоль современных дорог, то часто выясняется, что автотрассы пролегают на месте старых караванных путей  –  в этих местах ландшафт был удобен для передвижения людей на протяжении тысячелетий.

            Можно сказать, что курганы одним фактом своего существования дают огромный объём информации.

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

Курган возле поселения Семикаракорское-5, вид с северо-востока.

 

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

Пример расположения курганов на юго-востоке Семикаракорского района

(фрагмент карты).

Поселения  –  местонахождения.

 

            Жилые места наших предков представлены поселениями и стоянками, городищем, производственными участками и святилищами. Поселений и стоянок вокруг города известно около сорока (имеются в виду возрастом до XIV века). Они отличаются между собой временем пребывания на них человека:  поселения  –  более основательная и стационарная форма пребывания, стоянка  –  менее продолжительная и чаще всего имеет сезонный характер. На местности бывшие поселения представляют из себя скопления археологического материала  –  обломки керамики (это чаще всего), орудия труда и охоты из камня (реже  –  из кости) или тоже их обломки, следы костров, шлак, на более поздних поселениях можно найти что-либо из металла  –  в общем, следы человеческой деятельности.. Такие скопления археологического материала называют местонахождениями, если же раскопки на этих местах подтверждают наличие культурного слоя, т.е. длительного пребывания людей, то такой памятник получает статус поселения. Бывает, что культурный слой не обнаруживается, и объект остается местонахождением, но это всё же редко. Таким образом, если не иметь в виду формальную часть археологии, то поселение и местонахождение не синонимы, но очень близкие по смыслу определения.

            Городище у нас на данный момент известно одно, хотя в дореволюционной литературе встречаются упоминания и о других (напр. Золотовское и Ахаз).

            Производственные участки определяются по некоторым специфическим находкам,  например, по отходам кремнёвого производства или металлургии.

            Святилище только предполагается, например, возле могильника Салок-1.

            Названия археологическим памятникам принято давать по наименованию ближайших населённых пунктов или географических объектов, а совокупность материальных остатков какой-либо народности,  отличающих её от других, называют археологической культурой и дают ей название  по месту первого найденного поселения или погребения этой культуры, либо по типичной, повторяющейся детали, которая встречается при раскопках  –  например погребальный обряд.

 

Предварительные условия для заселения.

Ландшафт. Геология.

            Исследованию территории обычно предшествует определение мест перспективных для поиска.

            Чтобы пребывание человеческого сообщества на одном месте или на одной территории было сколько-нибудь постоянным, а тем более осёдлым, должен сложиться целый набор природных условий. Местность должна быть с относительно ровной,  плоской  поверхностью. Необходимо наличие участков незатопляемых в половодье или при ином повышении уровня воды и одновременно близких к воде, т.е. на берегу реки или у другого источника. Вместе с этими «удобствами» рельефа должны существовать регулярно возобновляемые пищевые ресурсы  –  мясо, рыба, съедобная растительность   или что-то подобное.

            В результате геологических процессов, начавшихся примерно 70 тыс. лет назад и закончившихся  10 тыс. лет назад (таяние ледников и связанные с этим процессы размыва, переноса и отложения грунтов, изменение речных долин и т. п.) сформировался в общих чертах степной ландшафт современного левобережья. Воды ледников постепенно выработали, вымыли речную долину Дона, нанесли на неё огромное количество глины, это так называемые верхнечетвертичные отложения. В нашем районе их мощность (толщина) составляет от 9 до 45 метров.  Из них сформировались и возвышенные участки, террасы, водоразделы  –  места будущих  поселений.

            Толщина глин не позволяет воде проникнуть вглубь, но массив легко размывается. В результате наши реки легко и часто меняют русло, «путешествуя» по всей ширине речной долины,  –  это могут быть километры в сторону от старого русла, в отличие, например, от горных рек, где вода, как напильником,  прорезает себе русло в скальных породах и тысячелетиями его не меняет.

            В середине голоцена (7000-4000 лет до н.э.), когда климат потеплел и стал влажен, образовались чернозёмные почвы. В начале позднего голоцена (3700-450 лет до н.э.) развитие почвы продолжилось. Голоцен  –  это геологический период, в котором мы сейчас живём. Время появления чернозёмов часто фиксируется на срезах обрывов, в карьерах или при хозяйственных работах, когда обнаруживается, что под сплошным массивом жёлтых суглинков с «белёсыми» прослоями, видны бурые и серые слои погребённых чернозёмов, по времени они синхронны  обнаруживаемым археологическим материалам.

На протяжении всех последних тысячелетий у нас доминировала степная растительность. Была она близка к современной, но обильнее.

Правобережье Дона существенно отличается геологической историей от левого берега, т.е. наших мест, и хотя там самые верхние слои также сложены из четвертичных отложений, но рельеф сформировался в результате поднятий Доно-Донецкой возвышенности. Там множество глубоких складок местности, балок, возвышенностей, представляющих собой естественные убежища, защищавшие от климатических неудобств и природных и человеческих угроз, множество источников воды в виде ручьёв, наличие деревьев и лесов (хотя и не больших).

             Правобережье Дона было гораздо более комфортным и безопасным для заселения, чем открытые степи левобережья и, соответственно, осваиваться и заселяться  оно начало гораздо раньше. Второй момент, существенно повлиявший на это  –  история расселения первобытного человека на пути из Африки в Европу. 

Возвращаясь  к общим связям природных и общественных процессов, можно сказать, что геология во многом обусловливает места расположения поселений, их специализацию и деятельность людей, особенно в древности.

             Места расположения поселений очень живописны  –  видимо, понятия красоты для человека изначально связаны всё же с полезностью или функциональностью объектов окружающего мира. Художник и этнограф Н.К. Рерих писал: «Хочешь найти место самое древнее  –  ищи самое красивое».

            Сейчас не существует какой-либо строгой  модели поиска древних поселений, есть только косвенные признаки, которые, видимо, всё же можно свести к чему-то вроде алгоритма, но этого пока никто не делал.

                Теоретически расположение поселений, частоту встречаемости археологического материала, их масштабы можно описать как функцию от множества параметров, представляющих природные условия. Связь эта не прямая, а опосредованная через несколько стадий, но она, безусловно, наличествует и поддается описанию. Возможно, сейчас эти параметры не формулируются точно, как, например, живописность места, но всё же, через описание качественных параметров, поддаётся количественному определению. Зависимость эта может быть выражена формулой (в идеальном случае) или алгоритмом  работы информационной базы   –  программы, дающей возможность учёта, привязки и накопления разнородных данных, поиска корреляций между ними по различным алгоритмам, выборки по разным признакам и статистической обработки.  

И если удастся сформулировать её в терминах и цифрах, это может стать основой для разработки новой методики поиска. А в целом этим может быть достигнута совершенно новая степень обобщения очень большого числа разнородных данных, т.е. некоторый шаг вперёд. Острая необходимость в этом уже существует и возрастает по мере накопления археологических материалов.

 Поселения

            Самые древние стоянки человека, ближайшие к нам по расстоянию, находятся на правобережье Дона. В 60-х годах XX века Экспедицией Института  археологии под руководством А.Е, Матюхина была обнаружена стоянка древнего человека в районе хутора Старозолотовского.

            В отчёте экспедиции записано, что позднепалеолитическое поселение Золотовка, располагается на древней  миндельской террасе правого берега Дона, примерно в 2 км  севернее х. Старозолотовского, на правом берегу балки Маркина.  В этом же районе  на протяжении 10 км, начиная  от х. Старозолотовского и до г. Константиновска, миндельскую террасу разрезает множество древних и современных оврагов. К ним  приурочены поселения разного времени,  в том числе палеолитические.

            Культурный слой Золотовки-1 залегает на лёссовидном суглинке на глубине 1,5-2 метра от современной поверхности. Он хорошо сохранился и представлен многочисленными каменными изделиями, остатками кострищ и многочисленными раздробленными костями  животных. Основную особенность каменного инвентаря  составляет группа миниатюрных ретушированных пластинок мураловского типа и серии высоких нуклевидных скребков.

Вместе с другими стоянками и мастерскими по изготовлению кремневых орудий, расположенных к западу, у хуторов Костиногорского и Кременского,  стоянка Золотовка-1 входит в самый древний комплекс на европейской части России, не имеющий аналогов в Европе. На настоящий момент это единственное место на юге России, где древнейший человек появился ранее,чем 100 тыс. лет назад.

И.П. Гуржиева в статье «Охрана историко-культурного наследия Дона» («Донская культура» №7-8. 2002) пишет:  «Мы отметили самые значимые объекты, которые необходимо включить в список всемирного наследия. Ряд комплексов являются самыми древними на территории европейской части России. Они датируются в пределах 150-200 тыс. лет. К числу известных памятников эпох мустье и позднего палеолита можно отнести Каменную Балку, Рожок, Марьеву Гору, Золотовку, Мураловку. Палеолитические мастерские в Каменском и Константиновском районах не имеют аналогов не только в Восточной, но в Центральной и Западной Европе».

Поселений такого возраста или, точнее, мест сколько-нибудь длительного пребывания человека на левобережье  Дона, в том числе возле г. Семикаракорска не обнаружено, хотя орудия труда и охоты того времени (палеолита) иногда попадаются как случайные находки   –  возможно, на бывших тропах охотников и собирателей.

 Поздний каменный век. Неолитическая революция.

         

   Неолитические поселения у нас, как и в  раннем каменном веке, исключительно правобережные и представлены двумя известными и уже хорошо изученными памятниками, Раздорское-2 и Ракушечный Яр, менее известным Самсоновским, и ещё целой серией местонахождений разной степени выразительности.

            Жизнь человеческих сообществ теплилась тогда лишь на пойменных участках

рек, на островах и на удобных прислонах к террасам. На Нижнем Дону единственным действительно левобережным поселением периода неолита является Мокрый Батай, все остальные неолитические памятники левобережья обязаны своим нынешним расположением смене русла Дона и в своё время располагались  на правом берегу.

            Поселение Раздорское-2 находится на западной окраине ст. Раздорской у подножия холма, люди стали селиться на этом месте примерно с IX тыс. до. н.э., это поселение относится к докерамическому неолиту  –  когда керамики ещё не умели делать.

            Ракушечный Яр находится на северной оконечности острова Поречный, неолит на этом памятнике датируется  VII-V тыс. до н.э.

            Расстояние от нашего города до этих памятников по прямой составляет около 15 км.  Самсоновское находится в черте х. Крымского Усть-Донецкого района.  Памятник расположен  среди холмов на узком мысу  между двумя балками. Мыс имеет крутые склоны высотой более 25 м, ограничивающие небольшую горизонтальную площадку..

            В неолите начинаются первые попытки  земледелия, в хозяйстве появляются приручённые животные. В частности, на этих поселениях находят останки кошек, правда в их отношении неясно, были это уже друзья или всё ещё пища.  Происходит постепенный переход от присваивающего  (собирательство и охота) к производящему типу хозяйственной деятельности (земледелие и скотоводство).

            Аборигены, заселявшие Дон в этом периоде, лепили плоскодонную, украшенную густым наколом (вдавленями) посуду (преимущественно горшки) с воротничковым венчиком (обломки её очень часто попадаются на берегу), обрабатывали землю роговыми мотыгами, долбили каменными топорами и тёслами стволы деревьев, изготавливали лодки. Умерших хоронили в вытянутом положении, снабжая покойного украшениями из рога, кости, раковин, резного кабаньего клыка. 

            Орудия охоты и труда делали из высокосортного полупрозрачного кремня, раскалывая его на длинные заготовки  –  пластины. За  кремнем ходили в далёкие экспедиции на берега Северского Донца (ближайшее хорошее сырьё для кремнёвых орудий есть только там).

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

Кремневые наконечники, скребки, проколки, топоры, роговая мотыга.

Иллюстрацией хозяйственной жизни неолита может служить открытое в августе 1998 года местонахождение на западном берегу острова Поречный, ему дали условное название «Загон», поскольку на береговом обрыве располагался современный загон для скота.

            На местонахождении были найдены сланцевые топоры  –  от массивных до очень маленьких, целые и фрагментированные, с разбитой рабочей частью, общим числом около 20, топоров из кремня было всего три.  Здесь же были найдены кремнёвые наконечники, также от очень крупных, размером в ладонь, до средних  –  длиной 3-4 см.  Исключая один, иволистный,  все  –  подтреугольной  формы. Ещё больше (несколько десятков) найдено грузил для рыбной ловли, самых разных конфигураций и веса, из сланца, ракушечника и песчаных конкреций  –  с одним или двумя отверстиями или с проточкой желобков на краях.  Кроме этого дубинка из рога оленя, кремнёвые скребки (среди них скребки для обработки дерева), тёсла из сланца и кремня. Особенностью местонахождения было несколько орудий, выработанных из окремневшего дерева, которые часто встречаются по берегу. При этом фрагментов керамики неолита было довольно мало, и полностью отсутствуют отходы, связанные с пищей  –  кости, раковины и т.п.  Такой набор археологического материала предполагает, по-видимому, расположение здесь производственного участка с расчётом на добычу рыбы (аналог полевого стана советского времени).

            Считается, что переход к производящему хозяйству  –  результат первого тотального кризиса, с которым столкнулось человечество (считается, что сейчас мы стоим на пороге четвёртого кризиса), и переход такого рода именуют неолитической революцией. Это переход человечества от существования за счёт охоты и собирательства (т. е. присваивающего хозяйствования) к жизни за счёт сельского хозяйства (земледелия и скотоводства  –  т. е. производящей формы хозяйствования).

            За счёт земледелия и скотоводства человечество живёт и сейчас: все злаки, которые стали культивировать в неолите (пшеница, ячмень, просо, чечевица и т. п.), выращивают и ныне, все животные, которые одомашнены первоначально (коза, овца, КРС, свинья, лошадь и т. д.) –  разводятся и ныне. Важно, что после почти 2 млн. лет неустойчивого существования за счёт охоты и собирательства, человек перешёл к сельскому хозяйству.

            Причиной мог стать какой-то кризис с природной пищей, а земледелие и скотоводство дали возможность создания устойчивого излишка продуктов, сверх необходимого.

            Роговая мотыга, используемая в качестве плуга несколькими работниками, позволяла обрабатывать землю любой необходимой площади и вырастить на ней зерно в количестве многократно превышающем необходимое для того, чтобы прокормить этих работников, непосредственно занятых именно этой работой  –  зерна хватало для обеспечения всего тогдашнего посёлка.

            Костяные или деревянные серпы с вставками микролитов позволяли тоже небольшому числу работников собрать  во время жатвы весь выращенный урожай, также в количестве необходимом всему посёлку на весь год.

            Даже самые примитивные орудия каменного века уже позволяли добиться схожих результатов, но был необходим ещё и сдвиг в сознании.

            Учёные, производившие этнографические исследования австралийских аборигенов, живших собирательством, пытались привить им культуру земледелия. Все их попытки оказались неудачными:  семена или плоды, посаженные учёными для будущего урожая, извлекались аборигенами из земли и использовались по принятому у них назначению  –  поедались. Попытки учёных объяснить и обосновать посадку семян будущим обильным урожаем, многократно превосходящим посаженное, не находили понимания,  –  для аборигенов было неприемлемо закапывать пищу в землю вместо того, чтобы съесть её сразу.

            Возвращаясь к созданию излишка продуктов в неолите, следует сказать, что развивающееся скотоводство давало возможность накопления богатств в виде огромных стад скота ещё проще.

            Всё это стало основой появления цивилизации,  –  излишек, создаваемый одной частью населения,  позволял отвлечься или оторвать от производства продуктов большое число других людей  –  для строительства, творчества и т. п.  Произощло качественное изменение жизни человечества.

            С переходом к производящему хозяйству население стало быстро увеличиваться.  Племена, занимавшиеся земледелием и скотоводством, постепенно переселяются на соседние земли, не освоенные или с редким населением из охотников и собирателей. С помощью прирученных животных человек совершает далёкие перемещения, осваивает незнакомые места, ищет благоприятные условия для своего существования. Для части людей такая полукочевая жизнь  становится нормой, они полностью переходят к разведению скота.  Новое хозяйство, основанное на земледелии и скотоводстве, позволило создать устойчивый излишек продуктов сверх прожиточного минимума. Это привело к возникновению новых отношений между людьми  –  отношений собственности, что   изменило структуру тогдашнего человеческого общества, быт и духовную жизнь.

Энеолит.

            Считается, что границей между поздним каменным веком, неолитом,  и переходным периодом к бронзовому веку, энеолитом, является  IV тысячелетие до н.э., на самом же деле это не граница, а очень размытый ориентир  –  все происходило очень медленно и в разных местах по разному,  но в донской археологии принято такое деление., совершенно искусственное, существуют и другие виды хронологии. Сам же период энеолита относят к каменному веку.

            Керамика энеолита почти всегда наличествует на неолитических памятниках, в более верхних слоях, на местонахождениях обломки той и другой  идут в вперемешку. Местонахождения с таким археологическим материалом располагаются на западной стороне острова Поречный, на правом и левом берегах возле ст. Раздорской, на острове Гостьевом,  по левому берегу Дона от х. Пухляковского до ст. Мелиховской и оттуда в двух направлениях: по берегам реки Аксай, от её начала («Золотые горки») к ст. Бессергеневской и по берегам и островам реки Дон к ст. Багаевской. Археологический материал на этих местонахождениях демонстрирует единство и преемственность культур энеолита у населения этого района Нижнего Дона и показывает, что правобережье Дона представляло собой территорию освоенную энеолитическими племенами.

            О керамике энеолита, вернее, об истории её открытия и изучения можно сконструировать небольшой литературно-археологический детектив.

 

Небольшой литературно-археологический детектив.

           

            Поскольку следы человеческой деятельности всегда остаются, то в какой-то мере эти события можно воссоздать, но путь этого познания бывает долгим и извилистым. Любопытной иллюстрацией этого может быть история каменного века на Нижнем Дону, и самые поздние находки этого времени, появившиеся за последние годы.

            Это обломки керамических сосудов  –  лепных  глиняных горшков, обожжённых в костре. Горшки эти были округлой формы, самых разных размеров, чёрного или серого цвета, с большим количеством раздробленной (или растёртой) речной ракушки, добавленной в глиняную массу при замесе.

Поверхность этих сосудов обычно покрыта сложным декором (узорами) в виде геометрических фигур, процарапанных или прочерченных по сырой глине, или сделанных в виде густых оттисков зубчатого штампа (гребёнки). Этот декор покрывает сосуды полностью или же большую часть, что делает их очень нарядными и привлекательными.

Открытие и изучение этой местной энеолитической керамики имеет некоторые черты детективного сюжета.

            Первое письменное свидетельство об этой керамике, по-видимому, относится к концу XIX века, когда формировались коллекции  первого на Дону музея  –  Новочеркасского музея истории донского казачества,  –  из станицы Раздорской поступил необычный круглодонный сосуд со сложным прочерченным узором, выловленный неводом в Дону. Он благополучно пережил разграбление музея в Гражданскую войну и поныне хранится в фондах.

            Следующее упоминание об этой керамике есть в небольшом рассказе «Две ночи» у советского писателя А.С. Серафимовича (Попова), который довольно продолжительное  время жил и писал в станице Раздорской в 20-е годы прошлого века. Герои рассказа, молодой аптекарь и старый казак, во время прогулки беседуют о смысле жизни, тяготах бытия и прочих «вечных вопросах». Один из них находит на земле кремневый наконечник стрелы и говорит другому, что вот так же и раньше жили люди и так же страдали.… А казак говорит: «Самая старина… Тут сколько хошь этого. Черепки есть искусственные, вроде как куфня была, глянь-кось.».

            В научный оборот эта керамика входит примерно в 1958 году. Г.И. Горецкий, геолог,  занимавшийся геологическими и геодезическими разведками в 40-е годы при строительстве Волго-Донского судоходного канала, попутно собрал большую коллекцию археологического материала, куда вошла и эта керамика  –  светло-серого цвета с характерным «графитным» блеском, с большим количеством дроблёной ракушки в тесте,

богато орнаментированная и очень выразительная. Горецкий был  человеком добросовестным  –  описал, систематизировал материал и опубликовал под названием «Новые стоянки конца неолита и эпохи бронзы на террасах Нижнего Дона и Маныча как геологические документы».  Для геолога эти находки свидетельство того,  что места, где они были обнаружены, не затапливались водой в то время, когда там были поселения, т.е. девять – пять тыс. лет назад.  Керамика эта была совершенно незнакома археологам, не имела аналогов и довольно долго в науке так и существовала под названием «керамика Горецкого». Ещё через несколько лет этой керамикой занялся известный и авторитетный археолог А.А. Формозов, он  определил возраст этих находок неолитом, это была ошибка, но совершенно оправданная  –   в то время база археологических данных по Нижнему Дону была очень скудной и сравнивать было не с чем.

            С 1960 по 1977 г.г. экспедиция кафедры археологии Ленинградского Государственного Университета под руководством Белановской Т.Д. вела раскопки поселения Ракушечный Яр. на северной оконечности острова Поречный возле станицы Раздорской (если плыть вниз по Дону,  то на перекате слева, на углу острова, и сейчас виден большой земляной раскоп  –  там регулярно работают археологи,  а любопытным археологи в шутку объясняют, что копают червей для рыбалки).

 

             Этот археологический памятник относится к числу закрытых комплексов  –  тех, которые оставались неповреждёнными на протяжении всего своего существования, что даёт точную относительную хронологию  –  культурные слои будут лежать друг на друге в соответствии с тем, в какой последовательности жили здесь разные народы. Т.о., оказалось, что исследуемая керамика моложе примерно на 1000 лет, чем это считал Формозов. Этими исследованиями занимался уже В.Я. Кияшко в 1985-1994 г.г.

            Абсолютная хронология (возраст) была рассчитана на основе исследования сопутствующих материалов  –  дерева и углей из костра, костей и остатков трапез, найденных в земляных слоях на этом памятнике, методом радиоуглеродного анализа и составила 4230-3300 лет до н.э.. 

            В 2011 году на левом берегу Дона возле  станицы Мелиховской было открыто новое местонахождение с обилием керамики  –  целой «свиты» археологических культур энеолита и раннего бронзового века:  мариупольской, среднестоговской, нижнедонской, репинской, ямной и т.п. (см. рис.).

            В  2016 году здесь проведена разведка. Занимается этим представитель «Донского наследия» А.В. Файферт. Может статься, что таким образом откроется новая страница в археологии каменного века на Нижнем Дону, но это дело очень нескорое.

            В июне-июле 2016 года Экспедиция отдела археологии Восточной Европы и Сибири Государственного Эрмитажа (начальник экспедиции Долбунова Е.В.) производила раскопки на памятнике Ракушечный Яр Одной из целей была необходимость доказать, что Ракушечный Яр действительно является закрытым комплексом, и что геологические слои вместе с археологическими материалами оставались «непотревоженными» на протяжении всего существования памятника – не менее семи тысяч лет.

 

 

Сотрудники Гос. Эрмитажа на Ракушечном Яре.  Июнь 2016.Сотрудники Гос. Эрмитажа на Ракушечном Яре.  Июнь 2016.

 

      На фото сотрудники Гос. Эрмитажа на Ракушечном Яре.  Июнь 2016. На снимке хорошо видна стратиграфия памятника. В июле, здесь же, на соседнем раскопе, вели работу сотрудники Донского археологического общества (ДАО) под руководством А.В. Цыбрия. Уже в самом начале работ был выявлен слой (№ 17 по стратиграфии) с материалами константиновской культуры (асимметричный наконечник) – т. е. эти материалы и сам слой синхронны материалам, обнаруженным у нас, возле Первомайки.

 

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

Керамика местонахождения Левобережное Мелиховское.

 1 – майкопской археологической культуры;

2, 3, 4  – среднестоговской;  5, 6 – репинской;  7 – ямной.

 

Энеолит у нас.

 

            По-видимому, к этому времени относится и самое раннее местонахождение из открытых на данный момент вблизи нашего города.

            На юго-западной окраине городского микрорайона Первомайка, на дне расположенного здесь пруда, встречаются кремнёвые изделия и отходы кремнёвого производства, и такие же вымываются из насыпи и берегового среза весной и поздней осенью. Появляются они довольно регулярно, но все представляют собой единичные находки. 

            Нынешние пруды раньше были озером Узвальным (или Увальным), так и отмеченным на старых  картах, ещё раньше это было древнее русло реки Сал, а возвышенность, где сейчас располагается Первомайка, была надпойменной террасой, на которой, по-видимому, было какого-то рода поселение времён энеолита. Вся эта терраса

в настоящее время застроена и замусорена, а при хозяйственных работах (сооружение земляных дамб, устройство прудов, забор грунта для подсыпки объездной дороги) первоначальный рельеф был полностью изменён.

            По словам людей, участвовавших в устройстве прудов, грунт для прудовых дамб брался здесь же по берегу озера, в пределах 50 м, а не перемещался далеко, т.о., археологический материал переотложен не на большое расстояние, но всё остальное  установить уже нельзя  –  ни характер расположения материала, ни глубину залегания,  ни место локализации. Выделить это как местонахождение некорректно, т.к. находки не концентрируются, а неравномерно рассеяны по береговой линии пруда в нескольких местах, объединить которые проблематично.

            Можно только констатировать, что где-то поблизости во времена энеолита стационарно жили люди. В перспективе также маловероятно какое-либо исследование этой территории.

            Кремнёвые изделия, обнаруженные здесь:  микролиты  –  небольшие прямоугольные пластины для составных орудий, ножевидные пластины с обработкой рабочих частей, пластина с оструганной спинкой, бифасы  –  изделия с двусторонней обработкой поверхностей  –  наконечники для  стрел и дротиков. Эти изделия по особенностям и приёмам обработки кремня можно сопоставить с материалами на степных памятниках неолита-энеолита и, т.о., среди них можно уверенно выделить изделия уже известных археологических культур: среднестоговской (название этой культуры происходит от днепровского острова Средний Стог, где она была первоначально открыта), датируемой началом–серединой IV тыс. до н.э., и более поздней, константиновской (по названию города Константиновска Ростовской области, где было открыто эталонное поселение этой культуры), датируемой серединой IV тыс. до н.э.. Особенность носителей константиновской культуры  –  высокая мобильность (подвижность, бродяжничество). Наши далёкие предки преодолевали большие  –  даже по современным представлениям  –   расстояния. За последние годы в Поволжье обнаружено более двухсот рассеянных местонахождений константиновской  культуры. Хотя сейчас считается, что высокая мобильность (склонность к перемене мест) вообще была присуща тому времени  –  на Нижнем Дону были обнаружены останки и череп негроида того же периода  –  т.е. человек «забрёл» из Африки.

            Некоторые наши находки были очень характерными и яркими, позволяющими безусловно определить принадлежность к культуре и датировать их.

            Например, на дне пруда был найден кремневый наконечник стрелы с шипом и выемкой в основании, обработанный плоской ретушью с тщательной отделкой краёв и относящийся к типу характерных асимметричных наконечников с боковым выступом,  –  такие изготовлялись племенами константиновской археологической культуры. Позже был найден такой же незаконченный флажковидный наконечник, обработанный с обеих сторон крупнофасеточной уплощающей ретушью. Это явное свидетельство производственной деятельности, а не результат потери или чего подобного (например, наконечник унесло раненое животное). 

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

 

 

Кремнёвый инвентарь, найденный возле Первомайки на берегу и дне пруда.

 

 

            Большой удачей было то, что комплекс местных находок исследовали заслуженные археологи, специалисты по каменному веку В.Я. Кияшко, А.В. Цыбрий, Н.И. Ромащенко. Само их участие  –  уже вклад в местную историю.

 

 

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

В лагере археологов. Август 2008 г. Разбор моей коллекции.

Справа:  Захариков А.П., Кияшко В.Я., Цыбрий В.В.

В.Я. Кияшко, и А.В. Цыбрий также участвовали в разведках и в «рекогносцировке» на местности возле Первомайки.

            Результаты исследований опубликованы в сборнике «Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 2011 году» № 27.

            Продолжая тему каменного века на наших территориях, следует отметить, что  наличие культурного слоя неолита-энеолита возможно на многослойном поселении Семикаракорское-3, в двух км к Ю от города, в урочище Подострино, там тоже отмечено наличие «кремнёвой индустрии».

            К энеолиту относятся и несколько погребений в разных могильниках (например, Салок-1). И следует упомянуть версию В.Я. Кияшко о возможных поселениях энеолита на левобережье Дона.  Суть её в том, что в нашей открытой степи встречаются микрорайоны с иными условиями для жизни. Это разнообразие,  вполне вероятное и в прошлом, предоставляло древнему населению возможность выбора наиболее благоприятных мест и обусловило его неравномерную плотность, выразившуюся в наши дни  в резком количественном преобладании памятников в долине Дона над находками в других местах, но это не исключает возможности локального эпизодического расселения в благоприятных местах, например, по реке Сал,  на углах изгибов русла. Эти ранние, неолитические, слои будут залегать гораздо ниже  –  не в чернозёме, откуда происходят срубные находки. Доступным «каменный век» может стать только в глубоких раскопах на этих участках, поскольку берег не размывается.

            Версия эта не противоречит здравому смыслу, но это только версия, пока не подтверждённая и не опровергнутая.

            Таким участком может быть местонахождение Семикаракорское-11, где в 2013 году среди разнородного археологического материала были выявлены кремнёвые орудия труда периода неолита-энеолита  –  остроконечник, микролиты, грузило для рыбной ловли из ракушечника с двумя отверстиями. Местонахождение находится вблизи бывшего русла реки Сал.  На этом участке располагался  казачий хутор  Кагальницкий, сейчас это место находится примерно посередине между Кузнецовкой и Нижнее-Саловским.

«Новые люди»

 

            В это же время,  в энеолите, с Кавказа, центра высокоразвитых культур того периода, начинается расселение индоевропейских племён, как сейчас считается,  –  возможных предков многих современных народов в Европе и Азии. И если проблема происхождения индоевропейцев дискуссионная, то вопрос об их длительном существовании в степях Придонья не вызывает разногласий.

            Открытая степь, в том числе и наши территории, начинают осваиваться  именно в этот период. Великолепная донская природа, обилие воды и рыбы (к существующим рекам и ручьям прибавлялись ранее древние русла и множество озёр, ныне большей частью высохших), относительно тёплый климат, обширные пастбища и охотничьи угодья всегда привлекали людей (сейчас тоже).

            Для «иллюстрации» такого положения и отвлекаясь на гораздо более позднее время, можно привести слова арабского летописца ал-Джузджани, писавшего свой труд в середине XIII века: «Джучи, старший сын Чингисхана, увидел воздух и воду кипчакской земли (тогда так назывался  юг России), то он нашёл, что во всём мире не может быть земли приятнее этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих»,

  –  и он  решил, что нужно остаться в этих степях, и так поступали все и до монголов приходившие сюда кочевники.

            Пришли чужеземцы (мы возвращаемся в энеолит), их занятия, обычаи, утварь  –  были иными,  –  они разводили овец, делали совсем иную керамику  –  простые формы с другим орнаментом.

            В погребениях этого времени и на поселениях появляются морские раковины, обсидиан (вулканическое стекло, ближайшие месторождения которого в горах Кабарды) и, главное, металл  –  бронза. В это же время у нас появляются курганы. Материальная культура кочевников связана со степным ландшафтом,  Археологические памятники (курганы и поселения) знакомят с техническими достижениями предков:  изобретением колёсного транспорта,  приручением лошади, с новым устройством жилищ и усовершенствованием оружия.

            В период неолита-энеолита жители наших территорий ещё занимались земледелием,  позже  –  исключительно скотоводством.

            Жилища этого времени одинаковы у разных кочевников на протяжении тысячелетий (и позже  –  у казаков):  на берегах рек или ручьёв, у водоёмов строились каркасы из жердей, обмазывались глиной и покрывались речным тростником (камышом). Этнографическое название такого жилища  –  турлук. Если жилище сгорало (по небрежности или намеренно),  то на века оставались свидетельства его существования  –  прокалённая глиняная обмазка, которая обнаруживается на местах поселений и сегодня.

            Сложнее и интереснее явления в духовной культуре. В степи нет вулканов и не бывает землетрясений, нет тёмных и опасных лесов и болот, но есть другие грозные явления:  ураганы, засухи, степные пожары, суровые зимы. Открытость степи,

способствовавшая контактам с соседями и смешению культур, делала жителей также уязвимыми, несла нашествия и эпидемии.

            Прежние обряды и праздники земледельцев, связанные с представлениями о материнстве земли, в степи заменили ритуалы проникнутые идеями пастухов и воинов, в большей мере обращённые к ветру и солнцу. Бог-громовержец (мужское божество) и культ оружия вытесняют поклонение Богине-матери и символам плодородия, либо соединяются с ними.

            Новые верования отразились в погребальных обрядах и сооружении в степи земляных надмогильных насыпей  –  курганов. Первыми создателями курганов, как сказано ранее, были пришлые энеолитические племена. В их погребениях скорченные на боку умершие сопровождаются  керамикой и орудиями, изготовленными на отщепах серого галечного кремня. Иногда среди археологических находок встречается металл (бронза), его умеют обрабатывать не только холодной ковкой, но и отливая заготовки в открытых односторонних формах.

            Пришельцы освоились не сразу, но, как свидетельствуют добытые материалы, эти люди пришли «всерьёз и надолго». Именно в энеолите происходит массовое замещение прежних памятников и инвентаря новыми. Дон находился в самом центре сложного процесса взаимодействия и перемен.  Расширяющееся население Кавказа осваивало степные пастбища, необходимые для кочевого скотоводства, и, видимо, было встречное стремление степного мира к достижениям пришельцев.

            На огромном степном пространстве происходило переоформление экономики:  уходили в прошлое посёлки осёдлых тружеников, затухала многовековая культура, а с востока и юга всё чаще и активнее вторгались волны пастушеского населения, включая в процесс перемен остатки местных племён. Изменения не были одномоментными и механическими. Новые быт, нравы, материальное производство перемешиваются с традиционными. Перемещения населения рождают на рубеже энеолита и бронзового века синкретические (смешанные и слитные) культуры.

 

 

Бронзовый век.

 

 

            Итак, каменный век сменяется бронзовым. Временная граница этого перехода условна. Две следующие после константиновской археологические культуры  –  репинская (по названию населённого пункта Репин Хутор, где была выявлена), датируемая концом IV  –  началом III тыс. до н.э., и ямная (названная по обряду погребения), датируемая 3100/3000 – 2500 лет до н.э.  –  у нас принято считать уже бронзовым веком, другие же исследователи (в том числе в Европе) относят их к энеолиту (т.е. к  каменному веку). Это разница в фундаментальных подходах. Материалы репинской культуры встречаются на Раздорских местонахождениях и Мелиховском Левобережном. Считается, что носители репинской культуры обитали на Верхнем Дону, а проникновения на Нижний Дон (для нас это с  севера) имели локальный характер  –  «языками».

            Репинская культура представлена достаточно ярко в отличии от ямной, хотя ямная везде слабо выражена  –  редкие находки на местонахождениях и редкие погребения.

            Бронзовый век  –  время для историков «тёмное», письменные источники этого времени отсутствуют, т.к. письменность не существовала или не сохранилась. Существуют версии, что какого-то рода знаковые системы, что-то вроде письменности, уже были, но базируются эти версии на очень скудном материале.

            У живших в тот период народов не осталось какого-либо наименования (ввиду древности и неизвестности), археологи присваивают им имя по какому-нибудь признаку, свойственному данной этнической группе и отличающему один народ от других.

            За основу взят погребальный обряд, точнее, конструкция погребения  –  это наиболее многочисленные и изученные объекты. Считается, что началом погребальному обряду, ещё в каменном веке, стало соединение двух противоположных стремлений. С одной стороны, человек, как и животные,  пугался трупа сородича, пытался от него избавиться или спрятаться, уйти.  С другой стороны, пробуждающиеся первые человеческие переживания, жалость, чувство привязанности, стали вызывать противоположные желания  –  сохранить тела сородичей. Это противоречие на стыке природы и культуры привело к компромиссу двух взаимоисключающих намерений. Благодаря погребению избавлялись от мёртвого, но сохраняли в памяти место, время и весь ход ритуала, что сглаживало трагедию.

            Одновременно возникают верования в бессмертие души, в возможность возрождения или посмертного воздаяния. Это усложняло и разнообразило обряды.. В погребениях появляется заупокойный инвентарь. По набору вещей в погребении можно достаточно точно судить о культурной принадлежности, хронологии комплекса, социальном статусе, профессии погребённого и т.п. Информационно дают также конструкция могилы, оформление позы и ориентировка  тела  умершего.. По костям можно определить антропологию, пол, возраст, причину смерти и другие данные.

Загробную жизнь связывают с опасным путешествием души, с переходом в другой мир, для этого в могилу могли поместить «транспортное средство»  –  повозку, ладью, коня или заменяющие их части, модели. Как правило у всех кочевников в могиле наличествует конь или части его тела. Путешествие могло быть опасным  –  и в инвентарь помещают оружие, душа должна достойно выглядеть  –   оставляют украшения,  странствие может быть долгим  –  появляется заупокойная пища в горшках. К эпохе бронзового века  первобытная философия и верования выработали десятки вариантов перехода души усопшего в иное состояние и, соответственно, появилась масса вариантов заупокойного инвентаря и ритуалов, которые сохранились в материальных деталях.

            Самые ранние погребения бронзового века  –  сравнительно неглубокие материковые (грунтовые) ямы подпрямоугольной,  реже  –  овальной формы. Содержат обычно по одному погребённому, положенному на спину с поднятыми кверху коленями или скорченного на левом боку.  Умершего клали головой на восток, как правило, посыпали охрой. Вещевые находки в этих погребениях встречаются нечасто. В скупом инвентаре преобладают небольшие, бедно орнаментированные круглодонные горшки, украшения и амулеты из кости, раковин, каменные, кремневые изделия. Металлические предметы редки:  маленькие шилья и ножи, медные, реже серебряные,  височные кольца.

            Эту культуру называют «ямной»,  носители этой культуры (народ), соответственно,  –  «ямники», они господствовали в нашей степи с 3100/3000 по 2500 лет до н.э..

            Затем их сменяют новые люди и традиции, характеризующиеся более высоким уровнем развития материальной культуры, совершенно иным комплексом керамики и погребальным обрядом. 

            Племена новых пришельцев хоронили умерших в больших могилах сложной конструкции,  так называемых «катакомбах» (пещерах)  –  колодцах  глубиной около двух метров, иногда 6-8 метров (такие были на могильнике Салок-1) с пещерой внизу сбоку, где размещали покойника и инвентарь. Инвентарь «катакомбников» богатый:  плоскодонные сосуды с пышными узорами,  нанесёнными оттиском шнура,  наборы металлических

 

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

изделий, каменные булавы и топоры (очень трудоемкие по исполнению),  бусы и подвески из различных материалов, а также культовые предметы  –  керамические жаровни и курительницы, комки охры, остатки ритуальной пищи и т.п..  Погребённые лежат в подземных камерах в стандартных позах  –  скорчено на боку, лицом ко входу. Часто дно катакомб посыпалось охрой или известью. Безинвентарных погребений среди  катакомбных нет. Увеличивается число предметов вооружения, что свидетельствует о растущей роли войны в человеческом обществе.

            У «катакомбников» очень характерная керамика, которой нет ни у кого другого  –  необычных форм и полностью орнаментированная,  иногда даже изнутри и на донышке. Очень подходящий для иллюстрации сосуд был раскопан археологами в  1970 году при строительстве моста через реку Сал. 

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

Раскопки на могильнике Салок-1, карьер объездной дороги. Катакомбное погребение с реповидным сосудом. Глубина от дневной поверхности около 6 м. Вверху рисунок конструкции этой же катакомбы.

 

           Несмотря на обилие декора, катакомбная керамика никогда не производит впечатление перегруженной орнаментом  или вычурной  –  это грамотные композиционно, законченные по замыслу и совершенные технологически изделия. Особое место занимают ритуальные курительницы  –  плоские толстостенные чаши на высокой ножке, слепленной из четырёх глиняных брусков. Курительницы часто встречаются в погребениях.

            Катакомбная керамика  –  безусловное достижение древних, стоящее особняком среди всей керамики бронзового века.

            Другая особенность «катакомбников»:  обилие металла (ножи, шилья, украшения) в сравнении с предшественниками, другая форма кремнёвых наконечников (сердцевидная).

            Довольно внятно в это время прослеживается влияние Кавказа, у нас, например, это видно по наличию в погребениях «реповидных»  –  низких, очень широких сосудов, происходящих оттуда,  массово выявленных на раскопках Салок-1.

            Катакомбная культура датируется 3000/2900  –  2200 лет до н.э.. В целом в этот период происходит постепенная ассимиляция носителей одной археологической культуры, «ямной», племенами другой, «катакомбной».

            В археологических памятниках на наших территориях катакомбная культура представлена только в погребениях (курганах), и большая часть всех погребений, как уже сказано, относится именно к этой культуре. Нет ни одного поселения или культурного слоя относящегося к «катакомбникам».  Вообще, поселений «катакомбников»  на Нижнем Дону обнаружено очень мало  –  меньше десяти, тогда как их погребения исчисляются тысячами. Считается, что это результат высокой мобильности этого народа  –  кочевали, проводили жизнь в походах, но об умерших заботились и погребали в «родных» местах.

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

            С катакомбной культурой связано увеличение размеров первоначальных насыпей курганов, досыпки над новыми могилами значительно увеличили скромные курганы «ямных» племён. У нас, в Семикаракорском районе, почти все большие курганы относятся к катакомбной культуре  –  это самые высокие курганы из тех,  что есть в степи, с более крутым северным склоном.

            Именно с бронзовым веком, его началом или серединой, археологи связывают появление мощных мегалитических (из каменных блоков) сооружений (это повсеместное явление:  Стоунхендж в Англии, пирамиды  –  в Египте и т. п.). Возникают они примерно одновременно (в масштабах истории),  т.к. появляется  избыток материальных средств, и скапливаются эти богатства в руках немногих людей, большинство же населения попадает в зависимость от родоплеменной верхушки.

            Тогда же появляется идея прославления «сильных мира сего». Идея у всех строителей этих огромных сооружения была одна  –  возвеличить погребённого в них человека, создать ему вечный памятник, достойный его власти и богатства, что,  в свою очередь, включает механизмы подчинения на психологическом уровне (в психологии такая схема сейчас хорошо изучена). Идея эта возникла первоначально в древнейших цивилизациях Востока и очень быстро стала достоянием всего Старого Света.

            У нас эти явления отмечены сооружениями курганов (поскольку в степи другие материалы, кроме земли, отсутствуют),  самые большие  –  десятиметровой высоты,  их насыпали на высоких местах. Характерные образцы:  курганы возле хутора Слободского, хутора Бакланики, на террасе возле хутора Шаминка, здесь вокруг одного из курганов набросан круг из камней  –  кромлех. Курганы часто называют «степными пирамидами», у них действительно есть сходство с древними пирамидами не только по сути, но и по внутреннему устройству.

            Затраты на возведение курганов, трудовые и материальные, были для того времени колоссальны. 

 

Некоторые соображения по поводу

мировоззрения кочевника.

 

            Практически все курганы, которые есть в степи, вместе с внутренним содержимым,  –  это результат ритуальных действий, часть погребального обряда. С точки зрения использования для какого-либо практического, утилитарного назначения, курганы совершенно бесполезны, несмотря на большие материальные затраты на их сооружение. Археолог Ю. Шилов в своей книге «Космические тайны курганов» называет это «классический пример нерациональной затраты труда». Но, несмотря на бесполезность,  курганы  –  самый многочисленный вид археологических памятников, это устойчивые и повторяющиеся объекты. Изначальный и, возможно, единственный смысл, закладываемый  при сооружении курганов  –  это часть ритуальных действий в отношении погребаемого.

Погребальный обряд у многих человеческих обществ (и древних, и современных)  –  финальная и часто высшая составляющая в системе духовных ценностей.

            Курганы  –  явный и абсолютно материальный результат духовной жизни предков.

            В этом смысле курганы  –  объекты мира загробного, что позволяет представить (реконструировать) духовный мир кочевника, в целом и некоторые конкретные детали.

            Ритуал, в зависимости от времени и конкретной ситуации, обусловливал тип захоронения, масштаб работ,  вещевой комплекс ит.п. и выстраивался соответственно бытовавшим на тот момент общемифологическим представлениям, племенным обрядам, родовым обычаям, социальному положению, месту и характеру смерти человека и большому числу других, значимых для древнего человека деталей,  –  список может быть очень длинным.

                        А эти детали уже регламентировали форму погребальных сооружений, способы захоронения (кремация или  ингумация), ориентировку головы, способ трупоположения, предметы в составе сопровождающего инвентаря  –  то, что сейчас доступно для исследования и, таким образом, какое-то «проникновение» в духовный мир кочевника всё же возможно.

            Пространство степи с реальной жизнью и курганы, как места обитания духов предков, составляли «вселенную кочевника», для него именно здесь происходили все процессы мироздания и человеческой истории. Понять или объяснить мир степи и его опасности человек не мог, но был способен охватить в представлении мир в целом, «вместить в себя» (сейчас это называется синкретичность сознания).  У древних не было существенного различия и чётких границ между живыми и мёртвыми, как это существует для нас, они  имели одну природу, одну сущность, что было органично, когда смерть подстерегала на каждом шагу, а жизнь была короткой. Поэтому столько внимания уделялось ушедшим в мир иной, и для них создавались специальные жилища и  укрывались насыпью. Конусы курганов подобны египетским пирамидам и имели, видимо, одно мировоззренческое начало.

            Если проводить этнографические параллели, то австралийские аборигены считают, что «дух человека неистребим», а в африканских племенах считают, что после смерти обычные люди становятся призраками, а знатные личности становятся покровительствующими духами, которых почитают и к которым обращаются как к невидимым вождям общины, а со временем дух предка достигает ранга божества. Мир для таких людей населён множеством духов и душ людей и животных, а духи, соответственно,  покровительствуют людям, местам и стихиям. Это можно назвать натуральным мировоззрением, оно не особенно религиозно, но ни в коем случае не атеистическое.

            Реальная степь, не опоэтизированная, была неудобна для проживания и враждебна человеку, поэтому все духи степи (у греков это называется пантеон) у кочевников враждебны человеку, а большая часть из них смертельно опасны. 

            Понятно, что эпос древних для нас совершенно недоступен, поскольку ни письменности, ни живописи, ни чего-либо подобного в степи не было. Но можно допустить аналогии с более поздними кочевниками, поскольку образ жизни для них тот же, а духовная часть жизни у человека очень консервативна  –  в области  человеческих отношений заметного прогресса не происходит, душа человеческая не изменяется... 

Духи  степи описаны в письменных источниках Золотой Орды:  дух-убийца  –  карачулмус и духи женского рода (албасты) душат (давят) ночью путников у костра (они причина внезапной смерти), джезтырнак пронзает длинными медными когтями сердце одиноких путников. Эти персонажи, в отличие от европейских духов, во многом лояльных человеку и редко смертоносных (например, «маленький народец»  –  гномы, эльфы и т.п. в Англии редко смертоносных () от европейских духов, вр многм лояльных человекучулмус и духи женского рода ()ная часть жизни у человек), абсолютно враждебны, что свидетельствует о противостоянии степи и человека.

Ещё более страшные и многочисленные, чем духи природы, духи покойников  –  убуры (слово становится понятным, если вспомнить славянское  –  упыри), души умерших, которые могут забрать («съесть») души людей,  бывших при жизни близких покойному.

С точки зрения психологии воображаемое не хуже реального и ничем от него не отличается, если верит  –  человек будет  поступать в отношении воображаемого также, как если бы оно было абсолютно реальным.  Поэтому всегда найдутся люди, которые либо «видели» этих чудовищ, природных и человеческих, либо имели с ними контакты, не успев погибнуть благодаря какому-либо вмешательству  –  соседей или заклинаниям.  Никакого сомнения в наличии болезнетворных и смертоносных существ, вызывающих то инфаркты, то анемию, то паралич или эпидемии в сообществе, не возникало.  Осознанно возникала необходимость их обезвредить.

Что касается погребального ритуала, то в древности и в средневековье с покойными обращались совсем не так, как следует с ними обращаться в нашем понимании. Обряды включают действия, причины и смысл которых неизвестны и непонятны  –  ритуальное разрушение костяка с  отсечением и перемещением черепа, разворошенность костей грудной клетки, разбивание черепа, расчленение умершего и т. п.

 Возможно, некоторые манипуляции над трупом можно объяснить как часть обряда, ставящего целью исключить возможность покойнику вредить живым, однако каждый раз эти действия были разными. Например, в одном кургане найдена нижняя челюсть мужчины, где все без исключения зубы были преднамеренно раздроблены тяжёлым предметом. При раскопках на Красном Яре, возле станицы Раздорской, были в разное время обнаружены два детских погребения с кремнёвыми наконечниками внутри черепов  –  в этом случае, поскольку есть повторяемость, можно осторожно предположить наличие традиции в погребальном обряде на этом поселении.  

Существует другая версия, в общем-то противоположная первой,  пытающаяся объяснить такие обряды (или их часть) изъятием частей покойника для каких-то магических целей или для священного хранения вне погребения.

Хотя предполагать можно всё, что угодно, поскольку материалов в целом всё же немного, а попыток осмыслить их ещё меньше. 

Попытаться объяснить некоторые из этих ритуалов можно исходя из аналогии с психикой и сознанием примитивных народов по этнографическим данным: 

  1. Положение. Считается, что умершие превращаются в духов.
  1. Человек может вернуться из мира мёртвых и убить (забрать) других членов своей семьи, причём наибольшая опасность в том, что именно членов своей семьи. Объективным обоснованием этого положения могут быть заразные заболевания.
  2. Чтобы умиротворить дух и отправить в путь «подальше» совершаются жертвоприношения и различные обряды.
  3. Поскольку после смерти продолжает жить дух, то с ним возможно какое-то общение и, следовательно, появляются люди на этом специализирующиеся –  колдуны, заклинатели и т.п., в современных терминах  –  шаманы.
  4. Те, кто становится жертвами в ближайший после похорон период, приписываются к действиям душ мёртвых.
  5. В итоге вера в духов управляет жизнью людей в ограниченной местности.

 Для древних наличие духов мёртвых не вызывало сомнения и таким же простым был отъём души у живых  –  это было то, что и так понятно, что не надо объяснять и доказывать  –  базовое положение. Например, у австралийских аборигенов при гибели родственника без видимых причин (ранения, травмы и т.п.), следовало заключение, что кто-то из чужих забрал его душу (своим нет необходимости)  –  собрались родственники,  искали первого попавшегося чужого и  убивали, поскольку считали, что именно он забрал душу  –  это очевидно.

            Можно предполагать, что у древних были примерно такие же соображения в отношении покойников,  –  они (даже труп) сохраняют способность к передвижению, выходят из могилы и находятся в распоряжении нечистой силы, а все их действия направлены во вред живым. Чтобы обезопасить себя, а труп нейтрализовать  –  ампутировали или связывали ноги, или все конечности, каким-либо образом разрушали костяк, придавливали труп большим камнем, забивали камень в рот и т.п.. Ритуалы отличались большим разнообразием, видимо, при этом учитывались индивидуальные особенности покойника и его поведения. Некоторые, судя по обрядам, отличались особой вредоносностью ещё при жизни (или были, по меньшей мере, подозрительны),другие, по-видимому, при жизни «притягивали» беды и несчастья.

            Примером последнего может быть младенческое погребение ордынского времени в Азове, открытое археологами в 2004 году. Труп обезвреживали целой серией предохранительных мер:  на шее был колокольчик (чтобы услышать, если покойник будет перемещаться), на груди располагалось шило (чтобы колоть при попытке подняться), на шее  –  топор (который должен был отчленить голову при такой же попытке). Учитывая, что металл был дорог, то защита была затратной. Определить, что же сделало младенца

таким опасным, сейчас не представляется возможным.  –  археологи считают, что ребёнка убило молнией. 

            Вышеописанные способы и приёмы обращения с телом  умершего для современного человека неприемлемы, но следует иметь ввиду, что причины такого поведения живых  –  благо для всего общества  –  с помощью зла боролись со злом.

            В этом смысле вера в бессмертие души у древних была гораздо сильнее и могущественнее, чем у наших современников, и стихи Артюра Рембо «Зарыты в ямы и во рвы, Мы не воротимся  –  увы»,  не звучали бы так категорично.

            А вампиризм (красный культ), может быть наиболее древний культ на земле, как говорит один из персонажей Стивена Кинга: 

«Католическая церковь  –  не самый старинный мой противник. На заре её возникновения я был уже не молод. Обряды вашей церкви ещё и не начинались, а мои уже были древними». (С. Кинг  Судьба Иерусалима.).

            Археология в этом контексте  –  это не что-то новое, а скорее воспоминания  о юности человечества, когда людям было свойственно детское восхищение миром, где боги жили среди людей, и люди были богами, где всё было живым и неотделимым  друг от друга, предметы и стихии имели имена и говорили с людьми. Сейчас это определяют как первичную слитность с миром и считают принадлежностью примитивных культур  –  невежественных и наивных. 

            Но следует вернуться к истории заселения наших территорий.

 

 

Срубники.

 

            На протяжении всех последних тысячелетий у нас доминировала степная растительность. Такие природные условия естественным образом предполагают скотоводство как оптимальную форму хозяйственной деятельности.  Но решающим фактором для жизнеобеспечения в степи является вода, а для содержания скота  –  ещё и большие пастбища с обильной растительностью.  Оба эти фактора полностью зависели от климатических изменений. В соответствии с колебаниями климата происходило и использование наших территорий, заселение их людьми. 

            Во втором тысячелетии до н. э. начинается новый климатический поворот, а на степных просторах расцветает хозяйство в форме степного скотоводства.

            Для  этого, третьего периода бронзового века, картину заселения можно представить более подробно, чем предшествующие. Временные границы периода также значительно варьируются:  началом считают 2100 – 1900 лет до н.э., некоторые считают 1700 лет до н.э., концом  –  900 – 800 лет до н.э., т.е. это время  от 4000 до 2800 лет назад. В конце периода выделяют как самостоятельные целый ряд археологических культур.

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

 

            Это было первое массовое освоение наших территорий, расселялись здесь народы срубной культуры. В донские степи новое население пришло из-за Волги, продвигаясь вдоль границы с лесостепью, – для нас это с севера. С собой пришельцы несли новые типы металлических орудий из оловянистой уральской бронзы, стандартную баночную посуду с обеднённым геометрическим орнаментом и навыки верховой езды.

            По погребальному обряду эту культуру называют срубной.  Погребения покойников у этого народа представляют собой  обширные прямоугольные ямы, облицованные по периметру брёвнами (хотя встречаются и другие материалы  –  плиты, камни) и перекрытые бревенчатым накатом  –  «срубы». В таких могилах  –  редкие древесные угли и органический тлен. Костяки лежат в сильно скорченных позах, на боку, головами ориентированы на северо-восток и восток.

             Керамика срубной культуры характеризуется всего двумя формами посуды  –  баночные сосуды и острорёберные горшки, орнаментированные в верхней части. В этот период наблюдается значительный регресс керамики, но, возможно, мнимый, т.к. керамика могла заменяться предметами из других материалов  –  кожи  (например, из неё делали бурдюки) или дерева, которое не сохранилось.  Предельно упрощаются формы сосудов (до банок и стопок), обедняется или полностью исчезает орнамент.

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

 

На местах поселений часто находят керамические прясла  –  круги с отверстиями посредине (или их фрагменты), их насаживали на деревянную палочку и наматывали нить из шерсти, пряли ,  –  это занятие было массовым и постоянным.

            Кремень и орудия из него использовались широко, хотя век и назывался бронзовым, но металла было ещё очень мало.

            Жилища того времени, также как и у предшественников, относятся к этнографическому типу турлук, и также на поселениях обнаруживаются комки прокалённой обмазки после пожаров.

            Как уже было сказано, семикаракорская земля имеет более всего местонахождений  именно этого периода  –  по возвышенностям в степи, вдоль малых и больших рек наши предшественники соорудили десятки поселений, наладили связь с соседями. 

В окрестностях Семикаракор, в радиусе примерно 20 км, на данный момент обнаружены следы 46 мест обитания срубников. Все эти поселения имели сезонный характер. Если проводить близкие нам аналогии, то можно вспомнить о полевых станах в советский период.

            В срубный период  происходит интенсивное освоение наших земель в качестве кочевий, стойбищ, а также заселение в форме «летовок» и «зимовок», между которыми кочевники-скотоводы перемещались в зависимости от сезона по стабильным маршрутам.

            Обычно причиной мобильности населения является ограниченность ресурсов для круглогодичного жизнеобеспечения на одном месте, другой причиной могли быть сезонные изменения режима водоёмов.  Не являются исключением  и срубники, основным занятием которых было то,  что сейчас называют отгонным скотоводством..

            О количестве скота у срубников  мы не сумеем сделать каких-либо точных заключений, но можно строить версии.  Судя по костям, тогдашние лошади были  большеголовые, коротконогие, с широкой грудью и сильными ногами. Охотились «срубники» и на степных животных. Материальный достаток,  благоприятные для жизни людей условия, отсутствие врагов обеспечили рост  продолжительности жизни и высокую рождаемость, что обусловило демографический подъём  –  со временем всё большее число людей проживало на наших территориях.

            Если рассуждать о численности скота у срубников, можно посмотреть аналоги у других кочевников. Например, в Золотой Орде, о которой есть письменные свидетельства, каждый воин имел пять и более сменных лошадей, а сто двадцать килограммов мяса от забитой лошади могли накормить более сотни человек. Воины вели за собой семьи, а те гнали перед лошадьми и верблюдами, загруженными юртами, по тридцать и более овец. В походе на Русь, по оценкам исследователей, участвовало 100 тысяч человек, в Орде насчитывалось 300 тысяч лошадей и два миллиона овец. Но это кочевники поздние, уже консолидированные.  Кочевники ранние  –  срубники, имели коллективы гораздо меньшие  –  семьи, роды, племена.  Здесь можно привести другую аналогию из этнографических данных:  у казахов, ведущих сходный образ жизни, для обеспечения питанием одной семьи из пяти человек необходимо стадо из 70 овец и двух-трёх коров.

            На местонахождениях срубного периода и между ними найдено обилие археологического материала, в том числе подъёмного, который обнаруживается без раскопок. Между поселениями существовали коммуникации  –  дороги, переправы или броды, связь.  При перемещениях в это время широко использовались двухосные повозки,  т.е. в виде дорог степь уже была освоена.

            Точная фиксация местонахождений и курганов, с учётом рельефа и тогдашней гидрографии, позволяет достаточно точно восстановить картину расселения и коммуникаций того времени.  Жилища срубников были расположены преимущественно вдоль реки Сал, тогдашнее его русло на многих участках было другим и ещё более извилистым (современное название «Сал» считают производным от тюркского «извилистый, ветвистый»), на возвышенных участках.  Обычно люди селились на нижних речных террасах вблизи воды, часто на месте выхода сухих балок к реке, либо внутри «петель», образуемых рекой, т.е. в местах, образующих мысы или полуострова. Разведанные на данный момент местонахождения располагаются по краю надпойменных террас (первой или второй), примерно в 20-50 м от уреза воды. Поверхность этих участков ровная со слабым уклоном в какую-либо сторону. Местонахождения срубного периода значительно различаются площадью (в разы), и имеют культурный слой слабой мощности  –  тонкий.

            В заключение следует отметить, что срубники не были полностью кочевыми племенами,  они всё же были «привязаны» к одной территории обитания.

            Селения их были уязвимы для врагов,  –  степь летом легко проходима и являлась «накрытым столом». К тому же, как было сказано, имелось множество дорог.

            Следует также сказать, что мирное сосуществование земледельцев и скотоводов (кочевников) в условиях отсутствия государства невозможно  –  земледельческие, ремесленные и прочие сообщества рядом с воинственными (по определению) скотоводами отсутствовали.

            Курганы на могилах срубников называются «длинными»  –  обычно они  вытянуты в виде овала с востока на запад. Как правило, они не выделяются размерами. Курганы эпохи ранней бронзы, как было сказано, располагали в пойме  –  их «привязывали»  к водоёмам.  А поздние захоронения (срубные) находятся на водоразделах,  возле дорог  –  «на путях».

            В финале бронзового века выделяют как самостоятельные несколько археологических культур, у нас это культура многоваликовой керамики (КМК  2100 – 1800 лет до н.э.), сабатиновская (1500 – 1200 лет до н.э.), белозерская (1100 – 1000 лет до н.э.), кобяковская (1300 – 900 лет до н.э.).  Ими завершается бронзовый век в истории человечества, далее появляются народы,  которые уже упоминаются в письменных источниках.

            Забавная ситуация сложилась при разведке срубного местонахождения Сусатское-2, находящегося примерно посредине между хуторами Пухляковский и Сусат. Сейчас местность здесь довольно глухая, удалённая от какой-либо человеческой деятельности, и потому животный мир представлен в изобилии и разнообразии, а буйная растительность не только скрывает поверхность земли, но почти полностью исключает передвижение  –  всё заросло высокой травой и редким кустарником. И только в ноябре 2014 года природные условия дали возможность  провести исследования. Отсутствие травы позволило изучить надпойменную террасу и выделить её западную часть как самостоятельное местонахождение с точным местом локализации находок.

            Археологический материал на выделенном участке был традиционным (обычным) для срубной культуры позднего бронзового века  –  обломки лепной керамики разного размера и выразительности, грубой лепки, с неровной поверхностью, бедным орнаментом и слабым обжигом. Встречались также кремнёвые отщепы.

            Вблизи местонахождения, по периметру надпойменной террасы, располагается множество курганов, разной высоты и формы. В насыпях этих курганов и вокруг них лисами вырыто огромное количество нор, старых и  свежих, а в выкидах земли из нор  –  большое количество археологического материала  –  таких же обломков, но гораздо более крупных.

            Из одной лисьей норы был выброшен и развал (крупные обломки одного сосуда) горшка и фрагменты ещё трёх других сосудов. Видимая глубина норы составляла около одного метра от поверхности земли. Обломки были выброшены из норы на большое расстояние  –  сложилось впечатление, что сосуды, находившиеся в земле, сильно мешали лисе при устройстве норы, и она,  в раздражении, отбросила их подальше.

            Собранные обломки сложились в почти половину горшка  –  такие сосуды, когда полностью реконструируется форма и декор, называют «археологически целыми». Это оказался трёхчастный сосуд с плоским дном, с заглаженной поверхностью, бежево-коричневого цвета, с налепным валиком на плечах сосуда и оттисками гребенчатого штампа, частично перекрывающимися.

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

            Такие горшки хорошо известны и изучены, их уверенно датируют финалом эпохи бронзы и в принятой классификации  относят к керамике первого типа кобяковской археологической культуры. Чаще она встречается гораздо ниже по Дону. Датируют такую керамику  1300-900 годами до н.э..

            Найденный таким образом горшок позволяет значительно конкретизировать временные рамки существования поселения в срубный период и доказывает синхронность погребения в кургане существовавшему здесь поселению. Таким образом, поселение и курганный могильник связываются в единый синхронный комплекс.

            А, пользуясь традиционной формулировкой оценки работы летописцев, можно сказать:  «Благодаря трудам лисы, оставшейся для нас неизвестной, наши знания о древней истории пополнились новыми фактами».

 

Киммерийцы.

 

            Примерно ко второй половине или концу II тыс. до н.э. относят начало железного века (временные границы также очень условны, как и в остальных периодах) и наступление новой эпохи переселений, войн и завоеваний.

            В степях в конце срубного периода снова усиливаются кочевания и переселения.

Поздние срубники, носители так называемой  белозерской археологической культуры (некоторые археологи определяют это время XII – VIII в.в. до н.э.), по мнению археологов и историков, тождественны киммерийцам или предскифам,  появившимся в письменных источниках  –  в  Ветхом Завете и у Геродота. В Ветхом Завете их называют «гимер», и пророк Исайя даёт им, живущим по отношению к пророку на краю земли, такую характеристику: 

«26. И поднимет знамя народам дальним, и даст знак живущему на краю земли,  –  и вот он легко и скоро придёт;

  1. Не будет у него ни усталого, ни изнемогающего, ни один не задремлет и не заснёт, и не снимется пояс с чресл его, и не разорвётся ремень у обуви его;
  2. Стрелы его заострены, и все луки его натянуты, копыта коней его подобны кремню, и колёса его –  как вихрь;
  3. Рёв его –  как рёв львицы, он  рыкает подобно скимнам, и заревёт  –  и схватит добычу и унесёт, и никто не отнимет».

                                                                                  (Книга пророка Исайи, гл. 5).

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

           То, что пишет о киммерийцах Геродот,  широко известно и нет необходимости повторять. Поскольку он не  конкретизировал ни территорию их обитания, ни какие-либо узнаваемые черты или детали, то киммерийцев можно размещать где угодно и приписывать им что угодно, как это и делают современные фантасты.

            У нас местонахождение белозерской культуры с названием Алёнкин Брод находится на левом берегу реки Сусат, примерно в трёх километрах от впадения в реку Сал. Название дано по месту, бывшему ранее переходом через реку и широко известному среди местных жителей, этот бывший брод находится в 1-1,5 км по прямой к СВ от местонахождения.  На местонахождении обнаружена керамика белозерской археологической культуры, очень характерная  –  обломки горшков с округлым туловом и отогнутым венчиком, декорированных по плечикам налепным валиком, «сосцовыми» налепами и оттисками гребенчатого штампа. Культурный слой бывшего поселения залегает на глубине от 20 до 50 см от современной поверхности. В раскопе, кроме обилия керамики, обнаружены следы сильно прокалённого грунта, кости животных.

С.Ф.Токаренко . ОЧЕРКИ МЕСТНОЙ ИСТОРИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ

Сосуд (горшок) Белозёрской археологической культуры. Местонахождение Алёнкин Брод.

Глава 3.

Небольшое отступление в историю моих розысканий.

            Археология, по методам исследования,  –  работа детектива  –  такие же следственные действия, обнаружение улик и их фиксация, только с очень большим опозданием. В каком-то анекдоте полиция прибывает по вызову через 40 дней, когда родственники уже «отмечают»  «сороковины»  –  археолог прибывает на место событий с ещё большим опозданием  –   на сотни и тысячи лет. Но задачи одинаковые  –  по материальным следам восстановить события.

            Я сам мог бы обнаружить и открыть часть археологических памятников на несколько лет раньше. Главной причиной того, что открытие состоялось так поздно, было, видимо, неверие, что в местах, столь обычных и привычных, может быть что-то неизвестное. Подобно тому как у Стругацких в рассказе «Пикник на обочине»: «Трудно было себе представить, что в нашем старом маленьком Хармонте может случиться что-нибудь подобное. Гоби, Нью-Фаундленд  –  это ещё куда ни шло, но Хармонт!». Или как у А. Толстого:  «Но с каждым летом Давыд Давыдович всё больше убеждался, что в саду нет ничего необыкновенного и таинственного, сколько не открывай и не обшаривай тёмных углов». Или подобно тому, как не верили фарисеи:  «41. А другие говорили:  разве из Галилеи Христос придёт?...  … 52. Рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк.» (Исайи. 7.41,52).

            Позже мне на эту ошибку указал и Н.И. Ромащенко, археолог ДАО, он писал:  «Почему территория к югу от города Семикаракорска производила впечатление наименее перспективной в отношении заселённости? С моей точки зрения  –  это очень «рыбное» место».

            Я бывал здесь с детства. Впервые был с дедом, Максимилианом Алексеевичем, на охоте. Это было в 1961 году, дата хорошо известна, потому что дед составил карту того похода, и она сохранилась до сих пор. Часто я бывал здесь и позже.

            Я не сразу отреагировал на те сигналы, в виде находок, которые мне преподносила степь, хотя они и были красноречивы, а я уже имел опыт на «чужих» памятниках археологии. Первой такой находкой был массивный кремнёвый желвак, размером около 20 см, диаметром  –  10 и весом примерно килограмма два, с негативами (следами) сколов в двух местах. Материалы такого рода совсем не встречаются в степи, на берегу Дона встречаются кремневые гальки.

            Необработанные камни, принесённые древним человеком за десятки километров, в официальной науке называются манупортами, и именно один из них попался мне. Крупные желваки из высокосортного кремня, однородного состава, встречаются только на берегах Северского Донца, ближайшее от нас местонахождение этого сырья километрах в 12 от нас. В каменном веке это сырьё доставляли оттуда для изготовления кремнёвых орудий  –  этот момент подробно и обоснованно описан у В.Я. Кияшко.

            Возможно, что желвак был найден на месте древней дороги или недалеко от неё  –  здесь по берегу древнего русла Сала в линию выстроились курганы и между ними и рекой могла располагаться дорога, а камень потеряли ещё тогда.

            К тому времени я всё это уже знал, но наверное, не хватило духу «докопаться»откуда и зачем  камень попал к нам, «не дал себе труда  разгрызть кость, чтобы извлечь мозг»  –  счёл случайной находкой. Некоторым «оправданием» может служить то, что и Будда тоже только на шестой ступени просветления мог общаться с камнями.

            Предмет этот, желвак,  –  совершенно чуждый для наших мест, это то, что не могло попасть сюда естественным образом, и это было совершенно очевидно. Подобно тому, как в пьесе Э. Ионеско «Носорог» никто не обращает внимания на носорога среди людей, я тоже не стал исключением  –  не придал этому значения и не решился связать с нашими местами  –  мало ли способов как мог попасть сюда камень.

            Второй находкой была ручка амфоры  –  она лежала на открытом месте, в траве, недалеко от Первомайки и была покрыта мхом. Я счёл её античной (тогда я ещё не мог отличить античную от средневековой  –  эта амфора была салтовской, IX века, импортированной из Причерноморья) и вполне обоснованно не наделил «местным» происхождением. Античные греки к нам, как правило, не проникали и предметы этого периода попадали в наши места случайно, хотя и встречаются. Оправдание в этом случае  –  большое сходство этих амфор, в Причерноморье делали амфоры по греческим образцам. хотя и различия очевидны  –  но не мог же я тогда всё знать.

            Уже можно было понять, что я имею дело именно с материалами «местной» археологии, и начать «следствие», но чего-то не хватило. как говорит один из героев у Стругацких:  «Фактов всегда достаточно, не хватает фантазии».  И открытие «отсрочилось» ещё на два года. 

            Оно произошло самым будничным образом, во время обычной прогулки, километрах в двух к югу от города, и ему не предшествовали какие-либо предчувствия, и не было отмечено знаков или знамений, тайных или явных. 

            Классический кремневый нож с красивой патиной лежал на тропе возле пруда и был свидетельством пребывания древнего человека столь очевидным и ясным,  как не может быть яснее. Дальнейший осмотр на дороге вдоль пруда выявил ещё две фрагментированные ножевидные пластины и скребок,  –  это было слишком много для случайных находок. На дне высохшего пруда были ещё две  крупных пластины из высокосортного халцедонового кремня и фрагмент полированного сланцевого молота, мелкие фрагменты керамики.  После осени и зимы, обильных на осадки, дождь и тающий снег вымыли из пашни много новых предметов. Находки стали регулярными.

            Постепенно выявились два места локализации  –  одно сейчас описано как Семикаракорское-3, второе  –– рассеянное местонахождение на берегу пруда. 

            Зимой привлёк внимание курган 9,9 (он находится в степи примерно напротив 15 переулка),  привлёк тем, что был разрыт, и на снегу хорошо были видны чёрные комья земли. Осмотр показал, что курган имеет  «свежий» грабительский раскоп, а в отвалах были обломки керамики, кремневые отщепы и кости. И.Н. Парусимов, археолог АНИБ, консультировавший меня в то время, определил черепки как фрагменты острорёберного сосуда  –  «стандартной» посуды срубного периода позднего бронзового века.

             Таким образом, на этом, очень небольшом участке, с одной стороны ограниченном руслом Сала и прудом, с другой ериком и низиной, выявились несколько археологических объектов, принадлежащих к  разным культурам и временным периодам. Форма кургана (овальная с размерами 26 и 12 м, вытянут с востока на запад, такие называют «длинными») и ориентировка показали, что курган классический для срубной «архитектуры», на распаханном поле стали выявляться культурные слои бывших на этом месте  древних и более поздних поселений  –  на данный момент культурных слоёв насчитывается не

менее 8.

            Расширение зоны поиска в дальнейшем привело к открытию нескольких десятков древних поселений.  Но первое открытие было самым эмоциональным, видимо, с выбросом в кровь адреналина.  

            Позже сложилось так, что разведки проводились большей частью на западе и юге района, причём больше внимания уделялось археологии бронзового века.

 

Глава 4.

 

Железный век.

 

            Итак,  заканчивается ещё один из этапов жизни человечества  –  бронзовый век, его сменяет железный, границей между ними можно считать конец II тыс. до н.э.. В мире возникают государственные образования в форме военных деспотий, начинаются войны за расширение территорий.

            На наших землях изменяются природные условия:  в конце второго тысячелетия до н.э. происходит новый климатический поворот, начинается высыхание степей,  –  погибают пастбища, за ними скот и вместе с ним  –  люди.  После нескольких столетий кризиса уцелевшие и сумевшие приспособиться к новым природным условиям племена создали новое кочевое общество. Эта система хозяйства основывалась на сложной и продуманной смене пастбищ в различные сезоны года. Люди не заготавливали корма для скота, он находил корм сам. Основную часть стада теперь составляли не коровы, а овцы и лошади. На смену неуклюжим колесницам пришли всадники. Всё это сделало кочевые племена очень мобильными. В случае необходимости, они проходили со своими стадами за год до 1000 километров. Люди стали ещё более воинственными.  Теперь в погребения мужчин-кочевников  обязательно кладут разнообразное оружие. Отсутствие оружия в могиле означает, что человек не был полноправным членом общества. 

            На юге в целом, в степях, с появлением железного оружия, восторжествовали   кочевые формы жизни. Киммерийцы совершают многочисленные военные походы, завоёвывают Северное Причерноморье и на родине не живут.

            На наших территориях примерно к VII веку до н.э. киммерийцев сменяют скифы. Версии произошедшей смены степного населения разные:  одни считают, что киммерийцев вытеснили силой, другие полагают, что скифы-пришельцы являлись родственными племенами, третьи  – что скифы различаются с киммерийцами только по названию, но являются одним народом. Есть и другие версии.


© Бесплатный шаблон BS3-TCSE для DataLife Engine